— Случалось, грешным делом, играл… — признался Газанфар и, словно оправдываясь, добавил: — Но ведь не я один, да и то по необходимости… Вспоминаю покойного нашего друга Ханлара — как-то заболел актер, исполнявший роль в спектакле «Хаджи Гамбар», и Ханлар его заменил… Ведь мы, рабочие люди, считали, да и сейчас считаем, сцену не забавой, а важным общественно-политическим делом.
Баджи насторожилась: не в бровь, а в глаз Сейфулле! Интересно, что он скажет в ответ?
Но Сейфулла не стал возражать: ни к чему! Этот Газанфар, по-видимому не глуп, но он не человек искусства, а партийный работник, а у таких людей, когда они рассуждают об искусстве, в голове одно — идеология. Их не переубедить! Хватит с него, с Сейфуллы, подобных разговоров в театре.
К словам Газанфара внимательно прислушивался и Юнус. Да, он, как и многие другие в зрительном зале, до слез смеялся, глядя, что вытворяет в женском платье и шляпке этот Сейфулла. И все же Газанфар, пожалуй, прав — ведь у каждого рабочего человека есть много серьезных вопросов, и было бы хорошо, если бы театр помогал эти вопросы решать. Юнус вдруг вспомнил о Кулле, об этой волоките с рабочим изобретательством и еще о многих других промысловых делах. Чем помогает рабочему человеку такая пьеса, как эта «Тетка»? Да ровным счетом ничем!
Подошла электричка. Актеры с шумом устремились в вагон.
Несмотря на поздний час, там было много народу — возвращались с вечерней смены рабочие, живущие в городе. Кое-кто готов был уступить Баджи место, но она осталась стоять в тамбуре.
Электричка плавно тронулась, мелькнули на перроне дружеские лица, поднятые руки и шапки провожающих, яркие станционные огни. Поезд легко набрал скорость.
Дверь из тамбура в вагон была полуоткрыта, и до Баджи доносились голоса товарищей. То и дело к ним присоединялись голоса случайных попутчиков, еще не успевших задремать в этот поздний час после работы и склонных потолковать с встретившимися им необычными пассажирами.
— Мы за такую пьесу, которая всем нужна и интересна! — слышался голос Виктора Ивановича.
— На всех, дорогой худрук, не угодишь, — звучал в ответ голос Сейфуллы. — Уж я-то нашу вздорную публику знаю — поверьте мне!
— Не угождать нашему зрителю призываю я, а побеждать его — силой правды и таланта!
— А разве мы не победили его сегодня — смехом?
— Из того, что зал смеялся, вы заключили, что пьеса и спектакль имели подлинный успех?
— Разумеется!
— Это глубокая ошибка! Как часто люди искренне смеются во время спектакля, но уже в гардеробной, у вешалки, вдруг неожиданно изрекают: «Пустая вещь!», «Нежизненно!» Да, сидя в зале, они находились под обаянием игры актеров и смеялись, подсознательно веря драматургу и театру, что те приведут их к каким-то интересным выводам о жизни. Но, поскольку этого не случилось, зритель выносит театру суровый приговор. К сожалению, этого приговора актер обычно не слышит.
Баджи вздрогнула: разве не так получилось сегодня? Но только она, Баджи, по дороге на вокзал слышала этот приговор собственными ушами…
— Ты чего губы надула? — послышался вдруг подле нее голос Телли.
Баджи не ответила. Уткнувшись в окно, она с преувеличенным вниманием вглядывалась в ночную мглу.
— Впервые вижу тебя такой мрачной! Обиделась, что ли, на кого-нибудь?
— Да, право же, ничего…
Телли покачала головой: нет, здесь что-то неладно! Интересно узнать, в чем дело? Набравшись терпения, Телли принялась допытываться.
— Только всего? — с облегчением и несколько разочарованно воскликнула она, узнав, что тревожит подругу.
— А по-твоему — мало? Неужели недостаточно, что рабочие нас раскритиковали?
— Я больше слушала, как нам аплодировали! — Телли покровительственно обняла Баджи за плечи. — Пойми, не наше это дело — заботиться о том, какие пьесы нужны рабочим.
— А чье же?
— Тех, кто составляет и утверждает репертуар — Наркомпроса, управления театрами. Что же до нашей «Тетки Чарлея», то мне известно, что эту пьесу рекомендовал сам Хабибулла-бек.
Так вот, оказывается, кого нужно благодарить за эту злосчастную «Тетку»!
— Ну и что ж из того, что Хабибулла-бек? — спросила Баджи с вызовом.
Глаза Телли широко раскрылись:
— Уж не хочешь ли ты сказать, что разбираешься в этих делах лучше, чем он?
— Я хочу сказать, что эта глупая «Тетка» нашему зрителю не нужна!