Выбрать главу

Да, Хабибулла сдержал слово: инженер Кулль в самом деле отвлекся от своих невеселых дум и в этот вечер не проскучал. И так повелось с этого вечера, что инженер стал захаживать к Ляле-ханум — подобно Хабибулле, на огонек…

Как-то в беседе с Хабибуллой Ляля-ханум посетовала, что ее дом мало посещают люди искусства, и дала понять, что Хабибулла, как работник управления театрами, мог бы помочь восполнить этот пробел. Хабибулла, всегда готовый услужить Ляле-ханум, не преминул пригласить от ее имени кое-кого из театральной среды.

Сейфулла принял приглашение с большой охотой: не его, Сейфуллы, вина, если кое-кто из его коллег, кого он готов был считать своими старыми друзьями — такие, скажем, как Али-Сатар и Юлия-ханум, — зазнались и стали в последнее время пренебрегать его дружбой; к счастью, находятся еще люди, которые ценят его талант и зовут к себе в дом.

Охотно приняли приглашение и Телли с Чингизом. Да и как отказать такому человеку, как Хабибулла-бек, хотя и не являющемуся их непосредственным начальством, но все же видным работником управления театрами, могущим, при желании, повлиять на судьбу актера? На радостях Телли захотелось удружить Баджи и она даже собралась намекнуть Хабибулле, что неплохо б прихватить с собой ее подругу, но Чингиз удержал ее от этого шага, говоря:

— Ты уже не раз приглашала Баджи на вечеринки и всегда нарывалась на отказ — хватит тебе унижаться перед этой недотрогой! Ко всему, поскольку я знаю, у нее с Хабибуллой-беком есть какие-то старые счеты, и вряд ли он нас поблагодарит за такую гостью…

Не впервые привелось Сейфулле бывать среди людей, подобных завсегдатаям салона Ляли-ханум.

Правда, в свое время он не был в этой среде на положении равного — его приглашали только как актера, которому надлежало развлекать и ублажать хозяев дома и гостей забавными сценками, рассказами, анекдотами. Он исполнял все это с искоркой таланта и неизменно пользовался снисходительной симпатией. И вот теперь, очутившись в знакомой, хотя и поблекшей обстановке, он вновь пустил в ход свой запыленный репертуар и вновь снискал у зрителей одобрение и успех.

Пришелся здесь ко двору и Чингиз — красивый, бойкий и, видимо, услужливый молодой человек. Побольше б таких в наш век своеволия и дерзости!

Но подлинное восхищение вызвала у всех Телли. Она забавляла гостей песенками и танцами из западных оперетт, мило кокетничала с мужчинами, не отказывалась от вина, несмотря на внешне строгие, но, в сущности, одобрительные взгляды Абульфаса; он давно смирился с тем, что его дочь — актриса, и теперь, в этой среде, ему даже льстил ее успех.

Понравилась Телли и хозяйке дома. Ляля-ханум оказала ей немало внимания, а когда возник у них женский разговор о платьях, она перелистала вместе с гостьей не одну страницу журнала дамских мод, недавно присланного ей из Парижа двоюродными сестрами.

На этом дело не остановилось. Хозяйка повела гостью в спальню и, раскрыв зеркальный шкаф, извлекла оттуда висящее на вешалке богатое вечернее платье василькового цвета с большим вырезом на груди и на спине, с богатой серебряной вышивкой, обвивавшей стан.

Глаза Телли загорелись:

— Какая красота!

— Это тоже прислали мне сестры из Парижа, — сказала Ляля-ханум, протягивая гостье платье.

Бережно взяв его за плечики и приложив к себе, Телли взглянула в зеркало.

— Словно на меня сшито! — воскликнула она восхищенно.

— Несколько лет назад это платье было «дернье кри», — сказала Ляля-ханум и, видя, что Телли ее не понимает, пояснила: — По-французски это означает «последний крик» — последний крик моды. Я решила его перешить, да все как-то не соберусь.

— Дернье кри… — медленно повторила Телли, не сводя глаз с платья и стараясь запомнить это выражение. — Дернье кри… Хотелось бы мне, Ляля-ханум, иметь в Париже таких замечательных сестер, как ваши! Можно себе представить, какой интересной жизнью они там живут!

Как и в тот вечер, когда Хабибулла впервые привел сюда инженера Кулля, гости засиделись допоздна.

На прощанье хозяйка сунула Телли два толстых журнала дамских мод, покровительственно любезно шепнув:

— Это вам в подарок, Телли-джан, надеюсь, мы будем друзьями, — и дружески ее обняла.

Телли была растрогана. Конечно, два журнала мод, которые она прижимала к груди, не сравнить с платьями, какие некоторые счастливицы получают в подарок из Парижа. Но для первого знакомства с такой милой женщиной, как Ляля-ханум, все вместе взятое представлялось достаточно приятным.

Хабибулла, стоя неподалеку, прислушивался к их оживленному щебету и с умильной улыбкой взирал то на одну, то на другую, словно не в силах понять, кто ему больше нравится — старый и верный его друг Ляля-ханум с ее умом и светским тактом или эта актриска Телли с ее кокетливой челкой и игривым, так много обещающим взглядом.