Антея Картер стерилизовала судна. Она раскраснелась, одежда ее была в некотором беспорядке. Ее круглое полное лицо покраснело еще больше, когда она встретила взгляд синих глаз Луиз.
– Я вам нужна, сестра?
– Сейчас привезут еще одного больного, сестра Картер. Оставьте это, я попрошу закончить вашу работу сестру Бретт, когда она вернется из столовой. А вы понаблюдайте за новым пациентом до конца смены. Это очень тяжелый больной. Если вас что-нибудь насторожит, сразу же нажимайте кнопку срочного вызова.
Антея Картер одернула фартук, поправила шапочку, лихо сидящую на кудрявых волосах. – Хорошо, сестра.
Несмотря на некоторую неряшливость и отсутствие методичности, она была хорошим работником и привлекала к себе людей своей доброжелательностью. Луиз улыбнулась ей.
И тут обе медсестры услышали шум раскрывающихся дверей лифта.
– Прибыли, – сказала Луиз, проходя вперед.
Антея Картер распахнула двери, чтобы можно было ввезти больного в палату. Луиз взяла историю болезни и назначения из рук сестры, сопровождающей нового пациента. В то же время она быстро посмотрела на человека, которого провозили мимо нее. Он все еще был без сознания.
Луиз нахмурилась, разглядев его лицо. Как специалист, она понимала, что со временем нужно будет сделать не одну операцию, чтобы исчезли следы сильных ожогов.
– Закари Уэст, – прочитала она. – Тридцать четыре года. Доктор Хеллоуз сказал, что он сильный и должен выздороветь. Интересно, каким он будет больным?
– Думаю, нелегким, – заметила сестра, привезшая его из операционной. – Я была в приемном покое, когда его туда доставили… Он был в сознании некоторое время, и воздух просто почернел от его ругательств!
– Ничего удивительного, – рассеянно ответила Луиз, продолжая разглядывать лицо Уэста.
– Да, но он показался мне вообще злым человеком. Если он когда-нибудь доберется до виновника аварии, то прикончит его!
Луиз вздохнула и закрыла историю болезни.
– Спасибо, сестра, вы можете возвращаться к себе.
Она проследила, как больного перекладывают с каталки на кровать. В его положении это следовало делать очень аккуратно. Хотя Уэст был без сознания и не чувствовал боли, но любое неосторожное движение могло усугубить его состояние.
После того как его уложили, она вернулась к себе в комнату, чтобы закончить записи. Иногда Луиз жалела, что ее повысили в должности, предпочитая заниматься больными, а не бумагомаранием…
Перед рассветом Луиз снова обошла палату. Сестра Картер сидела подле Закари Уэста и подшивала край форменного фартука. Луиз посмотрела новые записи в истории болезни больного:
Антея мерила ему температуру и считала пульс каждый час. Похоже, что здесь не должно было быть никаких неожиданностей.
– Он не приходил в сознание?
– Несколько раз мне показалось… Антея прервала фразу, потому что заметила слабое движение на кровати. Видимо, их голоса потревожили больного. Его обожженные веки поднялись, открытые глаза блеснули каким-то мертвенным блеском, но не увидели женщин. Потом раздался приглушенный стон.
Сердце Луиз болезненно сжалось, когда она услышала его. Она наклонилась к мужчине и начала успокаивать тихим мягким голосом, не дотрагиваясь до него, потому что знала, сколь мучительным может быть самое легкое прикосновение. Безумные глаза уставились на нее. – Что вы сделали со мной?
– Не волнуйтесь, мистер Уэст, мы заботимся о вас.
– Убирайтесь! – прорычал он.
Луиз вздрогнула, как будто он ударил ее.
– Сестра, сделайте ему укол прямо сейчас, – сказала она Антее.
Через мгновение больной снова уснул, его тело опять расслабилось. Луиз тяжело вздохнула. Вернувшись к себе, она дрожащими пальцами набрала номер другой палаты.
– Здравствуйте, Бет. Это Луиз. Как он себя чувствует?
– Нормально. Не беспокойтесь, он был просто в шоке. У него несколько ушибов и синяков, ничего серьезного. Думаю, что он вернется домой сегодня. Вы придете посмотреть на него?
– Да, я проведаю его перед уходом. Она повесила трубку, и слезинка блеснула на ее щеке, но Луиз сердито вытерла ее.
Закари Уэст метался внутри огненного кольца. Языки пламени рвались вверх, лопалось стекло, сверкающие осколки, как острые кинжалы, были направлены в его сторону. Жар опалял лицо.
– Я ослеп! Я ослеп! Я ослеп! – кричал он, но никто его не слышал.
Тогда появлялась она – легкая, как перышко, как голубка. Ее молчаливое присутствие успокаивало и помогало ему.
Он звал ее из огненной западни, и она медленно поворачивалась и смотрела на него. Длинные, развевающиеся черные волосы, милое нежное лицо, темно-синие глаза, в которых светились понимание и доброта. Боль уходила прочь, и Закари со вздохом облегчения протягивал к ней руки.
Но она куда-то исчезала, и тогда он снова погружался в кошмар.
Однажды Закари удалось напрячь все силы и открыть глаза, но он не видел ее. Другие, незнакомые лица смотрели на него из какого-то желтого света, и ему опять стало плохо.
Он был сердит на них. Кто они такие? Что случилось с девушкой в белом? Он пытался спросить их, но у него ничего не получалось.
Одна из них наклонилась к нему. У нее было холодное, бледное лицо, гладко зачесанные назад волосы, глазки, как пуговки, и крепко сжатый рот. Замороженная и пересушенная девственница! Закари сразу же невзлюбил ее.
«Где я? Что случилось?” – хотел он спросить, но вместо слов получилось какое-то мычание. Он сделал еще одну попытку.
– Что вы сделали со мной?
Она ответила что-то, но он не услышал ни слова. Он хотел, чтобы она ушла, и сказал ей об этом. Тогда она что-то проговорила другой девушке, но слишком тихо, и он опять ничего не понял, но почувствовал боль от укола и зло посмотрел на них: “Что здесь, черт возьми, происходит? Что?!” Но девушки пропали, а он снова оказался в центре огненного кольца.
Закари Уэст хотел закричать, но не смог боль опять поймала его в ловушку. Он попытался рассмотреть сквозь пламя, что же было снаружи. А вдруг она там, девушка в белом, которая так нежно улыбалась ему? Неожиданно все страхи Закари ушли прочь. Ангел, подумал он.
Вот кто она такая! Почему я раньше не понял этого? Я – мертв, а она – ангел.
В травматологическом отделении больные уже позавтракали и лениво просматривали утренние газеты или просто сидели в креслах и разговаривали друг с другом в ожидании дневных процедур. Луиз прошла в комнату медсестер, чтобы пожелать доброго утра дежурной сестре, прежде чем направиться в палату номер двенадцать.
Ночная сестра Бет Даулиш, с которой она вместе училась, давно ушла. И сейчас дежурила женщина, которую Луиз плохо знала.
– Да, Бет предупредила меня, что вы зайдете, – сказала сестра, и ее карие глаза не выразили никакого любопытства. – Вы можете оставаться здесь сколько угодно. Но мне кажется, что его отпустят домой еще сегодня, если судить по записям, который оставила сестра Даулиш. Могло быть гораздо хуже! А как дела у того, другого, который в вашей палате? Я слышала, что он серьезно пострадал. Машина загорелась, да? Не представляю, как можно работать в вашем отделении! Однажды я дежурила там, когда проходила практику, и навсегда возненавидела эту работу. У вас, наверное, стальные нервы?
Луиз слабо улыбнулась.
– Я привыкла. Наш больной пережил ночь. У него относительно стабильное состояние.
Медсестра как-то странно на нее посмотрела.
– Именно так. Даже если и выживет, он не из дерева и не железа, не так ли? Ему еще предстоит пройти долгую-долгую дорогу страданий!
– Да, – ответила Луиз, вздрагивая. – Ну хорошо, я больше не буду отрывать вас от работы…
Она быстро прошла к последней койке в палате. Мужчина сидел, опершись на подушки, уставившись в пустоту. Лицо его было бледным, с тенями под глазами. Он повернул голову, когда медсестра села на стул подле его кровати.