Она удивленно вскинула брови.
— Хочешь, чтобы я сыграла молчаливую соблазнительницу?
— Вот именно.
Саманта хитро усмехнулась.
— А если потребуется сказать что-нибудь этакое? Выругаться, например?
Он промолчал. Вернувшаяся из подсобки продавщица протянула мешок. Крис схватил его, затолкал туда вещи Саманты и потащил ее к выходу.
3
Крис нервничал, что удивляло его и даже немного пугало. Размышляя о причинах столь необычного состояния, он пришел к выводу, что виной всему сидящая рядом женщина. Нет, выглядела она именно так, как ему и требовалось. Никаких претензий к одежде, макияжу и всему прочему он предъявить не мог. Поглядывая на нее краем глаза, Крис снова и снова убеждался, что не ошибся, предложив ей рискованную роль. Если Гонзалес в баре, он обязательно обратит внимание на такую красотку.
Тогда откуда нервозность?
Наверное, дело было в том, что ему не нравились ситуации с сомнительным исходом. А сейчас ситуация складывалась именно таким образом.
Впрочем, с чего ему волноваться? Задача у нее простая: выманить Гонзалеса на улицу. Вот и все. Судя по тому, что рассказывали об этом типе, он потащился бы за первой попавшей на глаза юбкой, а у Саманты хватало и других достоинств.
Остановившись на красный свет у переезда, Крис открыл бардачок, достал блокнот, вынул из него фотографию и передал Саманте.
— Посмотри хорошенько и запомни. Это и есть Сэмми Гонзалес.
Она внимательно всмотрелась в грубоватое лицо с глазами слегка навыкате и щеголеватыми черными усиками.
— А ты уверен, что он в баре? Что ему там делать в такую рань?
— У меня есть информатор. По его словам, Гонзалес должен быть здесь именно с утра. Во-первых, у него назначена встреча с одним старым приятелем, а во-вторых, он большой любитель бильярда. Так что можете не сомневаться, наш клиент будет там.
— Тогда почему его не ловят полицейские? Им ведь это было бы легче, чем тебе?
— Ты же видела нашу полицию. К тому же нарушителей много, а у полицейских и других дел хватает. Им удобнее, что подобными делами занимаются такие, как я.
— Но если Гонзалес нарушил закон, если знает, что его ищут, то почему ведет себя так неосторожно? Почему не отсиживается где-то, а разгуливает по барам?
— Такой уж это народ. Меняют работу, меняют одежду, меняют подружек, но привычек не меняют никогда. Если кто-то любит покатать шары, ищи его в боулинг-клубе. Если любитель пиццы, загляни в пиццерию.
— Довольно глупо, тебе не кажется?
— А почему ты думаешь, что преступники отличаются большим умом? Мне, например, среди грабителей банков профессора не попадались.
— Тогда почему ты сам не зайдешь в этот бар и не арестуешь его на месте?
Крис вздохнул — попадаются же такие непонятливые.
— Потому что бар — это его территория. Меня здесь знают, приходилось брать кое-кого раньше. Если я туда сунусь, меня обязательно узнают и тогда всякое может случиться.
— Ну, не знаю, — с сомнением заметила Саманта. — Я бы с тобой связываться не стала.
— А они станут. Их ведь кулаком не испугаешь. Придется драться, а то и стрелять, а я этого не люблю. Мне по душе порядок и тишина. Чтобы без лишнего шума.
Она улыбнулась.
— Звучит не очень заманчиво. В кино парни вроде тебя только и делают, что крушат челюсти и палят из револьвера.
— Мне это ни к чему. Поймать пулю — дело нехитрое, а мне валяться в больнице не хочется. Да и дорого.
— Но если кто-то все же достанет оружие? Что ты будешь делать? У тебя ведь даже ножичка нет.
— Почему ты так думаешь?
Она окинула его пристальным взглядом, прошлась по куртке, джинсам, сапогам.
— Не вижу.
— Вот и хорошо.
— Так, где же ты его прячешь?
— Не твое дело.
Она пожала плечами.
— Не хочешь говорить, не говори. Мне просто интересно.
Крис свернул в узкий переулок. Дома здесь были обшарпанные, под стать «шевроле», их обитатели успешно прятались от чужаков, и единственными признаками жизни служили две дворняжки, не проявлявшие к гостям ни малейшего интереса.
— Послушай, — сказал он. — Я вооружен всегда. Всегда. Но за все годы работы, а это без малого одиннадцать лет, мне ни разу не пришлось применять оружие. И в меня, между прочим, тоже не стреляли ни разу. А знаешь почему?
— Почему?
— Потому, что я не рискую. И тебе рисковать не позволю. Сейчас ты зайдешь в бар, удостоверишься, что Гонзалес там, пообещаешь ему рай на земле за сотню баксов и выведешь на улицу. Дальше в игру вступаю я. И никакой самодеятельности, понятно?