Пальцы его не отличались проворством, и она пришла на помощь, двинувшись навстречу ему снизу вверх. Они встретились на середине, и она опустила руки, отдав последнюю пуговицу ему.
Крис медленно развел полы рубашки и остановился. Он ничего не делал, ничего не говорил, и ей стало немного не по себе. Саманта попыталась запахнуться, но Крис покачал головой.
— Не надо, милая. Не надо.
— Просто я не уверена, что тебе нравится…
— Не беспокойся. Мне очень нравится. Все еще рассматривая ее груди, словно они представляли для него некий познавательный интерес, он покачал головой.
— И не позволяй никому менять это. Никогда.
— Извини, но обещать не могу.
— А вот я обещаю, что надеру задницу любому хирургу, который посмеет протянуть к ним свои лапы.
Он зажал соски между пальцами и осторожно потер их. Саманта зажмурилась и с шипением втянула воздух.
— Знаешь, еще немного — и я начну тебе верить.
— Я всегда говорю что думаю. — Наклонившись вперед, Крис приник губами к ложбинке между грудей, а потом провел языком сначала по одному набухшему соску, потом по другому. Ее словно ударило током. Боясь потерять сознание, она схватилась за его плечи.
И как будто наткнулась на пульсирующую скалу. Крис глухо застонал, а Саманта, подчиняясь нарастающему желанию, зашевелилась, задвигалась в такт скачущему сердцу.
Внезапно он схватил ее за талию и заставил остановиться.
— Полегче, милая. Ты играешь с огнем.
— Я не играю. — В следующий момент она, даже не заметив, как это случилось, оказалась на спине, а он навис над ней, пристально глядя в глаза. — И что дальше?
— Хочу увидеть тебя на этом коврике без одежды.
Рокочущий звук его голоса проник в нее, тронул какие-то струны, и они задрожали, завибрировали, пробуждая в ней еще большее желание.
Саманта улыбнулась.
— Другими словами, ты уже не жалеешь, что разрешил мне остаться.
Что-то в его лице дрогнуло.
— Конечно нет.
— Но ты не сказал этого позавчера, когда я сожгла твой ужин. — Она рассмеялась. — Но не беспокойся. Думаю, в спальне я понравлюсь тебе больше, чем в кухне.
Он замер.
— Что ты сказала?
Саманта попыталась объяснить, что хотела сказать, и вдруг увидела в его глазах холодок недоверия.
— Что ты собираешься делать? — резко спросил он.
Смущенная, она привстала и пересела на ковер. Потом протянула руку. Однако он отстранился и тут же встал.
— Крис?
Он поднял свой свитер.
— Я ведь уже разрешил тебе остаться. Ты вовсе не обязана расплачиваться со мной сексом.
Она замерла, еще не вполне уверенная, что расслышала его правильно.
— Ты это о чем?
Крис повязал свитер на поясе.
— Ты не должна платить за еду или за проживание. Этого коврика и той лампы вполне достаточно. Мне больше ничего от тебя не надо.
У нее даже рот открылся от удивления.
— Так ты думаешь, что я хотела с тобой расплатиться?! За то, что ты разрешил мне остаться?!
— Ты же сама так сказала. Думаю, в спальне я понравлюсь тебе больше, чем в кухне. Все еще пытаешься мной манипулировать?
Что он такое говорит? Саманта просто не могла поверить, что слышит эту чушь.
— Ты совершенно неправильно меня понял.
— Неужели?
Он смотрел на нее с презрительной усмешкой, как человек, разгадавший коварные замыслы неприятеля. Да, она так сказала, но сказала в шутку, чтобы поддразнить его. Ну, как можно быть таким непонятливым?!
Саманта моргнула, сдерживая накатившие вдруг слезы.
Крис покачал головой.
— Перестань. Дважды я на одну и ту же уловку не попадусь.
— Господи, ты все извращаешь!
— А по-моему, я вижу все таким, какое оно и есть. — Он прошел мимо нее и направился к спальне.
Саманта схватила его за руку.
— Пожалуйста, не уходи. И не говори так.
Он покачал головой.
— Знаешь что? Я сам виноват. Мог бы и раньше догадаться. Ты очень красивая, а красивые женщины не западают на таких, как я.
Она не нашлась, что сказать.
Дверь захлопнулась.
С минуту Саманта стояла неподвижно посреди комнаты, глядя в пустую стену. Как он мог так обойтись с ней?! Как мог предположить такое?!
Она вдруг снова почувствовала себя одинокой, брошенной и глубоко несчастной, как в ту ночь, когда осталась одна на пустынном, продуваемом ветром шоссе. Только теперь все было еще хуже, потому что она уже успела привыкнуть к другому — к теплу и покою. Вместе с болью обиды в ней поднималась злость.
Саманта опустилась на диван и закрыла лицо руками.
За что ей это?! Чем она заслужила такое оскорбление?! Ответа не было.