— Похвально, — я протянула ему пакет с чипсами, но он лишь рукой махнул. — А почему ты решил, что говорил именно Свиридов?
— Да там больше никого не было! Стоял в кабинке в своих штиблетах и болтал по телефону, как заправский итальянец. Амалия, мы с тобой серьезно влипли! Давай сбежим! Он ведь не зря за нами увязался. Не удивлюсь, если в кармане у него обнаружится ритуальная тесьма.
— Предлагаешь его обыскать?
— Предлагаю его тут оставить! Он же наверняка сообщникам докладывал, где мы.
Я пожала плечами:
— Что конкретно он говорил?
— Ну, я так быстро не понимаю. В его каше я разобрал только несколько слов: Болонья, Рим, Умберто и палач. И я тебе скажу, что последнее слово меня напугало.
Не буду утверждать, что я осталась равнодушна. Все-таки факт, что Свиридов намеренно скрыл от меня знание итальянского, несколько смущал. Но я ведь знала больше, чем Илья. Более странно было бы, если бы с Петровки направили в Италию человека, не знающего итальянского. Чем бы он мог мне тут помочь? И скрывал он свое знание, наверное, не просто так. А то, что слышал мой бдительный любитель приключений, было, скорее всего, переговорами с местными органами правопорядка. Вот как я рассудила. Согласитесь, вполне логично. И очень просто все расшифровывалось: выехали из Болоньи, следуем в Рим. Подготовьте прикрытие или что-то там в том же духе. Умберто мог быть кем угодно — от помощника на месте до прокурора области Лацио. Ну а «палач»… это тоже либо полицейский сленг, либо какая-нибудь версия об убийце. В конце концов, можно Свиридова расспросить о том, что он думает по поводу происшествия в ресторане и как связывает все это с московскими убийствами. Будет еще время.
— Не понимаю, отчего ты, как танк, спокойна! — раскипятился Илья, глядя, как я монотонно пережевываю третье печенье. — Ты давно его знаешь?
— Кугу?
— Да Свиридова этого!
— Укулу трух мыцыф… — не моргнув глазом, соврала я.
— И все это время он скрывал, что знает итальянский?!
Я проглотила печенье:
— Мы с ним только на русском общались. А Дракон просто так в Италию человека не направит. Кроме того, я не понимаю, чего ты так переполошился. Свиридов мог говорить по телефону с кем угодно, хоть со своим приятелем. Может, у него приятель — итальянец.
— Но при чем тут палач?!
— А как бы ты рассказал все, что с тобой приключилось? Едем из Рима в Болонью, дорогой Умберто, потому что какой-то палач меня чуть не пригрохал из ружья. Жди в гости, готовь пасту, привет жене.
— Хм-м…
Судя по всему, я внесла некоторую смуту в его обоснованную подозрительность.
— Так что выпей кофе, и поехали дальше.
— А если ты не права? — все-таки подозрительность в нем была очень сильно развита.
— Послушай, — я всунула в его холодные пальцы горячий стаканчик, — если тебе человек кажется странным, это еще ничего не значит. Пойдем и спросим у него, с кем он трепался в туалете. Думаю, он тут же даст нам достойное объяснение.
— Если это друг, то почему он не трепался с ним, когда мы ехали в машине? — Илья прищурился.
— А черт его знает! — мне надоело выкручиваться за следователя с Петровки. В конце концов, он мог бы и получше соблюдать конспирацию. — Ты его постоянно поддевал. Да и потом, в него все-таки стреляли. Может, он только теперь немного расслабился. Идем спросим.
— Ни в коем случае! — Илья перешел на испуганный шепот. — Ты что?! Я буду за ним следить. И тебе советую. Не упускай его из виду.
— Где-то я это уже слышала… Кажется, фильм такой был: сначала он прыгал с унитазом на ноге, потом горел в ванной, в общем, не сладкое у мужика выдалось путешествие. Насколько я помню, в комедии этой играл Пьер Ришар.
— Это ты к чему?
— Так… к слову.
— Намекаешь, что я идиот?! — обиделся он.
— Ни в коем случае. Просто в следующий раз, подслушивая Свиридова в туалете, не провались в унитаз. Знаешь, он очень некрасиво сидит на ноге.
— Глупости! Я тебе докажу, что ты не права.
Что он имел в виду? Я не стала разбираться. Пожала плечами, потом взяла его за руку и вывела на улицу, оставив удивляться сонного кондитера, что встречаются русские, более экспрессивные, чем итальянцы.
Не помню, в какой момент я отключилась. Снился мне серый кошмар с участием до боли знакомых лиц. Я спала и думала: «Господи! До чего же вы мне наяву-то надоели. И какого дьявола вы мне еще снитесь!» А снились мне Свиридов и Илья, которые ехали вместе со мной в машине по ночной Италии и постоянно выясняли отношения. Я то и дело пыталась их урезонить, журча, что, раз уж судьба закинула нас в одно замкнутое пространство — машину, имеет смысл хотя бы молчать. Но те все не унимались. Илья фыркал, что, мол, Свиридов — итальянский шпион и место ему на Соловках, а Свиридов шипел в ответ, что еще непонятно, кто из нас троих шпион и кого бы следовало для профилактики придушить ритуальной тесьмой. Под конец они сошлись на том, что шпион скорее всего я, поскольку веду себя слишком подозрительно. Ну, и каждый из них полез в карман, приговаривая, что пора совершить ритуальное действо. И тут, к своему облегчению, я больно ударилась лбом о стекло и проснулась. В окно стучал дождь. Небо серело.