Нобилиор его не слушал. Он приложил раскаленную кочергу к щеке старика Смита. И тот заорал, сдирая горло в кровь. Задрожал всем телом в диких конвульсиях, раскачивая шипы ведьминого кресла в своих ранах.
И в этот момент потолок комнаты занялся огнем. Пожар начинал добираться сюда.
Решив, что пока с лорда Смита достаточно, Нобилиор повернулся с кочергой Джерому.
— Не надо, пожалуйста! Не надо! Я скажу! Я скажу.
— Тише, тише. Успокойся, юноша, — деловито начал утешать наёмник. — Что ты мне скажешь?
Джером задохнулся от перехвативших горло слез, ибо задумал предательство.
— Скажу, где Джульетт.
— Ты хорошо подумал, потому что я собираюсь оставить вас здесь, проверить информацию. И вернуться, чтобы продолжить пытки, если вы соврете. Пройдет несколько дней, вы будете измождены. Твой дядюшка, скорее всего, умрет. А тебя, возможно, завалит обломками сгоревшего дома. Так что хорошенько подумай, прежде чем врать.
— Я просто хочу, чтобы это всё закончилось, — плакал Джером. — Это выше моих сил, я так не могу.
— Понимаю, — почти ласково протянул Нобилиор и утешающе положил руку на плечо Джерома. — Не справедливо вообще, что вы, куски гниющего мяса, брошены в этот ад. А уж встреча с сынами вечности и вовсе не по силам вам. Ну, давай, облегчи свою участь. Предай и будешь помилован.
Джером ещё сильнее расплакался от последних слов Нобилиора, он вымолвил изрезанными губами, обращаясь непонятно куда, хотя, видимо к образу Джульетт, что всплывал в его мыслях:
— Мне так жаль! Мне так жаль.
Опомнившийся после ожога раскаленной кочергой лорд Смит обеспокоился, встрепенулся и из последних сил яростно крикнул:
— Что ты задумал, мальчишка! Будь мужчиной! Ты давал клятву Ордену!
— Да, ты давал клятву, но Ордену, а не какой-то там девчонке, — шепнул Нобилиор.
— Не говори, Джером! Разве ты не понимаешь, что он и так убьет нас! Не говори этому проклятому отродью! Иначе впустую сдохнешь!
— ПРОСТИТЕ! — заорал в истерике Джером, зажмурился и выпалил: — Джульетт едет в порт Уайтхейвен.
Глаза швейцарского наёмника занялись дьявольским желтым сиянием. Он испытывающе взглянул на лорда Смита, желая насладиться реакцией. И она была бесценна.
Старик с болью закинул голову и в бешенстве начал рваться со стула:
— Ах ты трус! Заткнись, слабак! Заткнись сейчас же, иначе я сам тебя убью, бесполезная ты тряпка!
Наемник снял перчатки и обошел стул Джерома. Холодная рука Нобилиора легла на плечо юноши и больно сжала его.
— Но это не всё, что ты знаешь!
— Знаю, только, что они должны уплыть на корабле с сэром Марлоу. Это всё, что нам известно, клянусь, — безвольно повесив голову, простонал Джером.
Он не поднимал больше глаз на лорда Смита и отворачивался, когда тот посыпал проклятьями и сетовал, что надо было дать Джерому умереть, когда он в детстве заболел тифом.
— Что за сэр Марлоу? — поинтересовался Нобилиор.
— Он главнее нас всех.
— А. - понятливо кивнул наёмник. — И когда они отплывают из Уайтхейвена?
Горящий потолок тем временем стал обваливаться. Прогоревшее дерево трескалось, межэтажные перекрытия падали вниз, охваченные пламенем. Пожар всё быстрее спускался сюда.
— Они договаривались встретиться через неделю, но это было несколько дней назад.
— Поэтому мне стоит поторопиться в Уайтхейвен, — вслух сообразил Нобилиор. — Вот видишь, это было просто!
Он похлопал Джерома по плечам и коварно глянул на лорда Смита, убитого горем из-за предательства Джерома. А затем вампир раскрыл рот, оголяя острые длинные клыки, рядом с которыми также заострялись премоляры наподобие вторых уменьшенных клыков. И вгрызся в шею Джерома на глазах у лорда Смита.
Артериальная кровь юноши с силой брызнула в рот Нобилиора. Наёмник рукой задрал голову стонущего Джерома. Дергающегося в попытках вымолвить мольбы. Кровь сочилась по шее и заливала одежду юноши. И только теперь израненный и изможденный старик лорд Смит заплакал. Беззвучно и горько.
Эта ужасная картина словно застыла. Склонившийся живой мертвец над юношей и страдающий старик. В комнате, всё сильнее охватываемой огнем.
И в этот момент ожоги начали сходить с лица Нобилиора. Уходящая из тела Джерома жизнь исцеляла вампира на глазах. Ещё пара глотков густой, пахнущей железом крови, и наёмник полностью восстановил свой облик. Уродливые волдыри и лоскуты лопнувшей кожи сошли с его идеального снежно-белого лица.
Когда рядом с Нобилиором с грохотом упало несколько больших деревянных балок, объятых пламенем, он понял, что пора прервать кровопитие. Джером, бледный и едва живой, без сил сполз и растекся по стулу.