— Вот, какое наследие осталось у тебя, — распростер руки Нобилиор над едва живым Джеромом, а вокруг начинали загораться всё новые очаги пожара. — Тебя я не убью, старик. Оставлю огню.
— Плевать мне, убивай. Я всё равно одной ногой в могиле, а тебе, гнилому куску мяса, вечно топтать эту проклятую землю, — злобно усмехнулся лорд Смит.
Он был хитер. Минуту назад он заметил, что потолочные балки над его головой просели и вот-вот завалят его. Смит желал заманить поближе Нобилиора, чтобы сгинуть в огне вместе с посланцем Понарина.
Но наёмник раскусил его план. Несколько раз опасливо глянул наверх, как испуганный дикий зверь, которому хотелось проявить инстинкт хищника, утолить жажду убийства, но подходить он опасался. И Нобилиор попятился, буравя Смита немигающим взглядом горящих желтых глаз.
— И ты такой же трус как этот вот, — горько усмехнулся лорд Смит под треск ломающихся потолочных балок.
В следующее мгновение горящий потолок, вместе со всем, что стояло на первом этаже, обвалился, скрыв лорда Смита и Джерома под раскаленными обломками. Наёмнику Понарина пришлось отступить в коридор, чтобы его не задело пламенеющим обвалом.
Он утолил жажду. Уничтожил обитель фонарников.
И знал теперь, куда направляется Джульетт Фэннинг. В Уайтхейвен.
Там он её и встретит.
Глава 20. Последний выстрел
Уоллес запрыгнул в седло и погнал серого коня вниз по склону холма. К прорехе в ревущей стене огня, куда пару минут назад убежал страж румынского клана в погоне за Джульетт. Пропахший гарью ветер подхватил его золотистые волосы. Встрепенул порванную рубашку на мускулистом торсе, блестящем от пота и крови.
Не занятая пламенем тропа, по которой можно было проскочить на коне, стала шире. Огонь отступал в стороны. Но, вместе с тем, расходился вверх и вниз по склону, что делало прореху в огненной стене всё растущим коридором, проходящим сквозь самое пекло.
— Попытаться надо, — бесстрашно внушил себе Уоллес и сильнее пришпорил коня.
Животное неохотно понеслось навстречу пламенеющей стихии. Дым ещё издали стал разъедать глаза. Жар раскалил ночной воздух и сделал его невыносимым для дыхания. Навалился трескучий рокот огня.
Ветер швырнул в Уоллеса россыпь искр, ужаливших кожу и оставивших подпалины на его рубашке.
Они нырнули в огонь.
Конь помчал вперед ещё быстрее. Вихляя. Боясь пламени, обступавшего узкую тропу. Клубы дыма то и дело перекрывали дорогу. Каждый удар копыт в землю поднимал в воздух сотни искр, обжигавших ноги коня. А пламя вспыхивало, бросалось на скачущего верхом Уоллеса.
Внутри тропы жар стал невыносим. Тут-то Уоллес и понял, что это была гиблая идея. Но ведь как-то Катрина с Джульетт и преследующий их морбиев страж смогли проскочить здесь?
А потом Уоллес почувствовал мимолетное дуновение прохлады. Это придало ему решимости. Он вновь пришпорил коня и крикнул ему.
Пару мгновений спустя конь прыжком вылетел из огня и резво понесся по прохладной траве. Чернота ночи сомкнулась вокруг после слепящего пламени. Уоллес не сразу понял, куда они теперь мчатся. Он жадно хватил воздух полной грудью и осмотрелся. Первыми для него засияли звезды. А потом блестящая после вечернего тумана трава. Они всё ещё сбегали по склону холма, начавшему выравниваться у подножья.
Теперь ему следовало найти взглядом движущиеся точки вдоль линии горизонта. Но никого он не увидел, а значит, Катрина увезла Джульетт, не сворачивая с тропы.
Тропа уходила на север через луга в небольшой дубово-грабовый лес, за которым в полумиле пробегала река. Выше и ниже по её течению располагались деревни графства Камбрия, на одну из дорог к которым выводила тропа. А ещё в нескольких милях севернее начинался Озерный край и Камберлендские горы.
— Но-но! — крикнул Уоллес и погнал коня по тропе к темневшей впереди лесной чаще.
Сентябрьская ночь сгущалась среди плотных крон граба и дубов. Здесь крепчал холод, а вокруг стволов призрачной пеленой стелилась влажная дымка. И чем дальше Уоллес удалялся во тьму чащи, тем отчетливее понимал, как жаждет нагнать морбиева стража, чтобы спасти Джульетт, защитить от тех ужасов, что несут с собой посланцы Триумвирата. И словно только теперь обретал он смысл и истинное предназначение фонарников, заповеданное Константином Крестоносцем: «Не убивать чудовищ, но быть надеждой и защитой для живых».
Только теперь приобретали значение те клятвы, что он приносил и те бесконечные ночи, на протяжении которых охотился на вылезших из могил обращенных упырей. Мысли эти проносились фоном, пока глаза и уши Уоллеса выискивали признаки погони среди летящих навстречу черных ветвей и шелестящей листвы. Всё, чего он хотел, это догнать стража Морбия и защитить Джульетт Фэннинг.