Куда же мне деться с болезнью моей, и никому не нужной профессией? С моим одиночеством… Временами хотелось выть на луну, и тогда я утешала себя мыслью, что самое темное время — перед рассветом….
Глава 4. Хранительница Дворца
Настал момент, когда я настолько намаялась без работы, что обрадовалась случайной вакансии — сидеть вахтершей в школе искусств.
Судьба этого здания показалась бы необычной в другой стране, а для России была типична.
Раньше на месте школы был горком партии. При строительстве города ему отвели лучшее место. Три этажа — и просторно, и подниматься нетрудно. Тем более — лестница: парадная, с мраморными ступенями, с тяжелыми широкими перилами, по которым скользит рука. Короткие изгибы коридоров, прохлада больших комнат… Колонны — огромные, тяжеловесные, будто говорящие: «Мы здесь на века». Балконы, чтобы смотреть на городские праздники — как из ложи театра. А с тыльной стороны здания — пруд, и сквер — фонтаны, цветы, статуи…
Когда-то одноклассницы мать работала здесь вторым секретарем. И мы с Ленкой приходили к ней за макулатурой. Анна Сергеевна набивала нам целые сетки заранее подготовленными пачками бумаг. Почему-то ни разу не было искушения взглянуть, что за ненужные документы она отдает…
Потом компартия исчезла, как тот самый призрак коммунизма, который пробрел через Европу к нам в Россию, и сгинул. И в здании горкома теперь — школа искусств, Вместо портретов основоположников марксизма-ленинизма в коридорах висят картины юных художников — прекрасные принцессы, сказочные замки и натюрморты. За дверями кабинетов звучит музыка, а в танцевальном зале — маленькие балерины в черных купальниках тянут ножку у станка.
…Я работаю по графику — сутки через двое. Вечерами расходятся припозднившиеся ученики, а еще чуть позже — преподаватели, и весь дворец — мой. Ничего, что я здесь как бы привратник, и резиденция моя — уголок под лестницей.
У меня тут — диван, застеленный пледом. Еще — стол с тусклым стеклом, под которым лежат фотографии выпускников школы. В углу, на колченогой тумбочке шумит электрический чайник…
Но на самом деле — ночью тут все мое — парадная лестница с тяжелыми перилами, и гипсовые цветы на потолке… И чудо полного одиночества во дворце.
Я вспоминаю, как в Санкт-Петербурге экскурсовод рассказывала: в XVIII веке в старом Зимнем расплодились крысы и портили здание, прогрызали дырки в стенах.
Императрица Елизавета Петровна побывала в Казани и заметила, что там-то нет грызунов — их всех истребили коты. Тогда она издала незабвенный «Указ о высылке ко двору котов»: «Немедленно сыскать в Казани здешних пород самых лучших и больших 30 котов, удобных к ловле мышей, и прислать в Санкт-Петербург ко двору Ея Императорского Величества. А кто котов не явит — тому штраф по указам!»
Указ был немедленно выполнен, коты доставлены, и крысы во дворце исчезли. Хвостатые стражи извели их совершенно.
А я здесь совсем одна. У меня даже котов нет. И охранник из меня, как из той старушки, «божьего одуванчика», которая в фильме о народном герое Шурике охраняла склад от бандитов.
Но мне нравится моя работа — все нравится в ней, кроме зарплаты. Помню, как-то я читала про человека, который выучился есть траву, ходил в лохмотьях и постепенно перестал мерзнуть в холодную пору. После этого он считал себя — свободнейшим из всех живущих. Никто его уже не мог ничем соблазнить, и ни от кого он не зависел.
И во все времена так: чем меньше нам нужно, тем более мы свободны.
Если сразу отсечь то, что мне недоступно, и не соблазниться никогда, не возмечтать… Зайдя в магазин — не погладить голубоватый мех норковой шубы, не пробегать глазами плакаты турбюро, зазывающие «Гоа, Тайланд, Мальдивы — к вашим услугам», в самых фантастических мечтах не представлять, что у меня могла бы быть машина, то…
То, на дежурствах, между выдачей ключей, я могу читать в подлиннике своего любимого Ремарка, а ночами бродить по дворцу, и тонуть в соловьином громе — парк-то, парк за окнами, парк и сияющий май. И не надо никого бояться, никому кланяться и никого просить.
Я поднимаюсь по парадной лестнице, и по стене скользит моя тень. Странный, не совсем человеческий у нее вид. Фея-горбунья из сказки. Когда-то Бог раздавал нам всем жизни… Я представляю, что он доставал их, как Дед Мороз из мешка — подарки в цветной бумаге. Только Бог доставал и вручал нам — судьбы. Развернешь яркую обертку, а внутри — крест. И мой еще — не самый тяжелый.