И впервые в жизни он задумался о том, стоит ли клан такой жертвы.
Разрушенный форт оказался идеальной декорацией для того что Эмили считала холодным и расчетливым сюжетом вроде брака Малкольма и Пруденс. Она уже видела, как можно это описать: невинную девицу продают в брак с целью спасения ее семьи, и подлый аристократ намеревается использовать ее ради собственной выгоды.
В разрушенном внутреннем дворе, под открытым небом, на выщербленной брусчатке, сквозь которую пробивалась трава, она сама верила в свою историю.
И предпочитала ее мрачной реальности. Будь это книга, Эмили была бы описана как злобная соблазнительница, готовая лишить подругу единственного шанса на брак. Эмили не собиралась оставаться в этой роли, но сложно было помнить свои цели, когда каждое слово Малкольма ощущалось как ласка на коже.
Однако Пруденс не станет лучше, если она решит все же выйти за Малкольма.
— Как вам цыпленок, мисс Этчингем? — спросил Малкольм.
Перед ними была расстелена скатерть, на которой громоздилось достаточно блюд, чтобы накормить весь местный гарнизон. Два лакея отправились в форт перед ними и расставили на скатерти яства, фарфоровые тарелки, уложили рядом подушки, чтобы леди расположились с удобствами.
Если это был стиль ухаживания лорда Карнэча, Эмили находила его милым.
— Все просто великолепно, милорд.
Голос Пруденс был едва слышен, несмотря на защиту стен.
Эмили сомневалась в намерениях Малкольма, но не могла не отдать ему должное за настойчивость.
— Скажите, мисс Этчингем, — мягко спросил он, — что вас так восхитило в наших укреплениях? Или я должен вызвать Солфорда на дуэль за то, что он утомил вас раньше?
— Вы ведь тоже любите эти руины, не так ли? — спросила Пруденс, от изумления вынырнув из молчаливой покорности, которой требовала от нее мать.
Малкольм пожал плечами.
— Это прошлое моего клана. Я же должен больше заботиться о будущем.
— Но… — начала Пруденс. Эмили услышала страсть в ее голосе. Однако в следующую же секунду подруга опомнилась. — О, конечно же, лорд Карнэч. Ваша преданность клану достойна восхищения.
— Да ладно тебе, Пруденс, — сказал Алекс, потянувшись за кусочком сыра. — Я знаю, что твое мнение куда тверже.
И только Эмили заметила всплеск отчаяния в ее глазах.
— Мое мнение ничего не значит. Возможно, лорд Карнэч прав и стоит сосредоточиться на настоящем.
Алекс открыл рот, чтобы возразить, но Эмили перебила его раньше, чем начались бы академические дебаты.
— Я уверена, что лорд Карнэч не откусит тебе голову за то, что ты выскажешь собственное мнение, — сказала она, пытаясь подбодрить подругу.
Пруденс прикрыла глаза рукой и посмотрела на небо.
— Я думаю, что нам, скромным женщинам, следует говорить о погоде, не так ли?
Эмили фыркнула.
Малкольм снова ринулся в бой:
— Я уверен, что вы гораздо умнее таких разговоров, мисс Этчингем. Что же вы увидели в этих камнях?
Пруденс обвела взглядом каменные кладки и наконец посмотрела на Алекса, хотя, конечно, она могла смотреть сквозь него на большую каменную арку за ним.
— Камни могут поведать лишь часть истории. Я пытаюсь увидеть то, что скрыто, — цвета, которые здесь предпочитали, наречия, на которых говорили, кому служили, во что верили. Зачем строили замок в горах? Почему защищали именно это место? Вот чем я восхищаюсь, милорд, сердцами мужчин, а не бюстами, высеченными из мрамора.
— Мрамора вы здесь не найдете, — заметил Малкольм.
И его слова разбили заклятие. На миг показалась та Пруденс, которую знала Эмили, только на миг подруга почти забыла, где находится. Но голос Малкольма отвлек Прю от Алекса и снова спрятал ее настоящую личность.
— Конечно. Простите мою рассеянность. Я строила замки в Испании.
— И населяла их, — сухо сказал Алекс.
Пруденс залилась румянцем.
— А какой смысл в замке, если в нем не живут люди?
Ее тон стал почти ядовитым — подоплеки Эмили не поняла. Но Малкольм сгладил неловкость.
— В этом мы с вами согласны, мисс Этчингем. Могу ли я предложить вам этот чудесный ростбиф?
Малкольм сменил тему разговора, оставив Эмили размышлять над своими возможностями.
Которых на самом деле у нее не было. Даже если бы она хотела выйти замуж, она не могла позволить Малкольму рисковать политической карьерой из-за нее, только не тогда, когда у ее писательской карьеры есть шанс однажды выйти из тени, не тогда, когда часть ее души надеется на это разоблачение. И она не может отнять у Пруденс то, что так нужно подруге, пусть даже Пруденс выглядит больной, а не очарованной, когда говорит со своим будущим женихом.