— Секс и тайна — очень хорошее сочетание? — заключила Хитер. — Никто не желает этого замечать — ни родители девушек, ни тем более родители парней, потому что все они тоже через это прошли. Если мы потянем за эту ниточку, всё общество окажется голым. Секс и унижение лежат в основе церемоний посвящения. А иногда по пятам за ними идет смерть.
— Теперь, когда вы это говорите… — вспомнила вдруг преподавательница. — Несколько лет назад на площадке для гольфа мы обнаружили труп студентки. Она была голой. Убийство не раскрыто.
33
В этой странной стране ураганам давали девичьи имена, а девушек называли в честь конфет. В этой странной стране девушки из высшего общества позволяли мальчишкам, игравшим ковбоев в идиотском спектакле о посвящении в мужчин, привязывать себя к деревьям, лизать и кусать. В этой странной стране правосудие вершилось от имени Бога, но на въездах на автострады красовались распятые трупы.
Я спросила Розарио, в Вирджинии ли она видела тот распятый труп? Она удивленно взглянула на меня:
— Нет, конечно! Это было в Аргентине.
Единственный убийственный факт из прошлого Розарио: этот бледный окоченевший труп со склоненной на плечо головой, с пробитыми гвоздями ладонями и сложенными ногами. Полностью обнаженный, блекло-желтый старик.
Я ошиблась, теперь придется переделывать всю сцену, по-другому соединять куски паззла: ураган, девушка, леденцы[4], труп. У Дэвида Денниса было начало истории, у Хитер Хит — конец. Марта была всего лишь расстроенным свидетелем одного интересного эпизода истории, не более. Розарио вписывалась в сценарий лишь этим позабытым эпизодом, набросок которого она дала — эпизодом с распятым трупом.
Если бы я снова вернулась в Роузбад и стала вести занятия по писательскому мастерству, то предложила бы следующий сюжет: «В конце лета Кэнди, студентка из Роузбада, была обнаружена мертвой в Вирджинии на пляже». И тогда студентки, отбросив страх, рассказали бы в своих сочинениях о тайных церемониях, о том, как им хочется внимания мальчиков, как они боятся секса, как понимают «насилие». Мёд и лёд, о котором говорил Филипп, был лишь способом существования, элегантным образом жизни, а отстраненная мягкость и улыбки маскировали их огромное желание любить и боязнь жить.
Рассказывая в свою очередь историю Кэнди, они говорили бы о самих себе, своих отношениях с парнями, первых выходах в свет, блестящих, но тут же приходивших в негодность нарядах, о поцелуях с привкусом пива на заднем сиденье машины, шарящей руке парня, которую они зажимают между ляжками. Да, описывая преступление, совершенное десять лет назад, они рассказали бы мне правду о жизни успешных девушек с Юга. И тогда Роузбад перестал бы быть сосредоточием красоты и великолепия, а предстал бы ловушкой, местом пересечения трагических путей. Они бы не бросили Кэнди умирать в комнате Братства Уайт Хоума, она бы скончалась в Роузбаде, в нескольких метрах от дома судьи Эдварда, в результате длинной и ужасной погони по вековым лесам. Изнасилованная, раненая, избитая, всеми покинутая, она бы скончалась от ужаса.
Но я не разделяла такого видения. У меня была своя собственная версия истории. Кэндис не боялась, она умерла именно потому, что никогда не боялась. Может, в Братстве она и была всего лишь «домашним животным», но только потому, что ее так называли, а не потому, что с ней так обращались. Побывав с каждым из парней и поняв, насколько они были неопытными, она привязалась на какое-то время к Дэвиду. В силу своей скороспелости и довольно богатого опыта, именно она устанавливала правила игры, которые знала и которыми хорошо владела.
В тот последний вечер она сама все решает. Она отказывается принять участие в празднике этой троицы и их друзей. Несмотря на их попытки ее задержать, она уводит Дэвида, чтобы закрыться с ним в комнате. Энтони, Гарри и Бадди разочарованы. Они говорят, что с ее стороны нехорошо бросать их. Кэндис отвечает, что она здесь единственная девушка. Она не чувствует себя в своей тарелке среди этих уже пьяных парней. Энтони выпил много, он очень красный, потный, его рубашка расстегнута, он настаивает и, провожая Кэндис и Дэвида до их комнаты, продолжает умолять Кэндис остаться. Он хватает ее за руку, слишком сильно сжимает. Она жалуется. Ей больно! Дэвид вмешивается и отталкивает Энтони. Энтони слишком пьян, чтобы удержаться на ногах, он теряет равновесие и ударяется о стену. Поднимаясь, он кричит Дэвиду: «Эй, ты, не тронь меня!»
Дэвид знает, что тому сейчас нужно. Он ищет в своей комнате дозу наркоты и отдает ее Энтони, чтобы его успокоить. Энтони берет дозу, но не благодарит и начинает угрожать Кэнди: «Ты ничего не потеряешь, если задержишься! Такая-сякая…» Дэвид и Кэндис уходят в комнату. Они раздеваются, разбрасывая одежду вокруг постели. Включают музыку, очень громко, чтобы не слышать шума пьяной компании. Занимаются любовью. Потом, обнявшись, впадают в полудрему. Кто-то стучит кулаком в дверь. Внезапно разбуженный, Дэвид, совсем голый, выскакивает из постели. Открывает. Это Бадди. Он говорит, что их проигрыватель звучит слишком громко, что соседи жалуются. Бадди требует еще одну дозу для Энтони. Дэвид говорит, что у него больше нет. Кэндис зовет его хриплым ото сна голосом.