В Древней Индии так говорили о высшем идеале человеческой любви (да не покажется он слишком примитивным и схематичным снобам и циникам нашего времени). Цитируем:
«Три источника имеют влечения человека — душу, разум и тело.
Влечение душ порождает дружбу.
Влечение ума порождает уважение.
Влечение тела порождает желание.
Соединение трех влечений порождает любовь».
Именно этими словами, вынесенными в качестве эпиграфа, открывается книга Ю.Б. Рюрикова «Три влечения. Любовь. Ее вчера, сегодня и завтра», вышедшая еще в 1967 году. Автор писал о том, что в эпоху больших психических нагрузок на человека, во времена логики, учета и расчета роль любви в жизни снизилась и уменьшилась. Прошла пора, когда человеком двигали немногие стимулы — стимулы, на которых сосредоточивались все силы его души и которые превращались от этого в страсть, в мощный пучок энергии, направленный в одну-единственную точку. Мы живем в эпоху многочисленных стимулов, духовная жизнь чрезвычайно усложнилась, в нее влились и осознались как основополагающие экономика, политика, профессия, материальные и идеологические интересы, творческие тяготения и предпочтения.
Любовь (а вместе с ней и сексуальность) уступила этим новым «монстрам» часть своего места среди пружин индивидуального человеческого существования.
Почему в наши дни проблемы любви, пола, сексуальности и сексуальных расстройств, нарушающих душевное равновесие людей и вносящих разлад в их межличностные отношения, стали звучать с такой значимой и резкой силон? Почему они так заинтересовали и отдельных граждан, и общественность? Пресловутая сексуальная революция? Изменение отношения к сексу в связи с небывалым распространением венерических заболеваний и СПИДа? Беспокойство по поводу последствий сексуальной свободы и раскрепощенности?
В наше время отношение к сексу в обществе меняется коренным образом. С одной стороны, отдельные формы поведения, ранее считавшиеся безнравственными, все чаще воспринимаются как вполне приемлемые, с другой стороны, нарастает вполне оправданное беспокойство по поводу сексуальной свободы наших граждан, будто бы связанной с возможностью достижения их личной, более широкомасштабной свободы при окончательной победе над тоталитарной идеологией.
Известный современный французский философ Мишель Фуко, исследуя проблемы сексуальности, пишет: «Какая-то скользкая дорожка за несколько исков привела нас к тому, чтобы вопрос: что мы такое? — адресовать сексу».
Как удалось почти целиком и полностью поставить нас — наше тело, нашу душу, нишу индивидуальность, нашу историю — под знак логики вожделения и желания? Именно она отныне служит нам универсальным ключом, как только заходит речь о том, кто мы такие. И не одно столетие прошло уже с тех пор, как бесчисленные теоретики и практики плоти сделали из человека — без сомнения, весьма малонаучным способом — детище секса, секса властного и интеллигибельного. Секс — причина всего.
Сегодня, в начале двадцать первого века можно с уверенностью говорить о том, что приходит время торжества консервативных взглядов на отношения полов, подчеркивающих личную ответственность каждого человека.
Когда известного искусствоведа и критика Льва Аннинского спросили, является ли сексология наукой, позволяющей людям учиться заниматься любовью, он ответил: «…Заниматься любовью? Кстати сказать, есть нечто дикое для меня в самом понятии «заниматься любовью». Любовь— это не понятие, это состояние, состояние, при котором все становится видно в подлинном свете. Это и есть понятие любви. А эрос — что-то самостоятельное, это что-то из области медицины. Это при отклонениях, наверное. Для меня, когда Тургенев пишет, что его героиня вся затрепетала, это и есть эрос. Затрепетала вся, а не каким-то там кусочком организма, нарочно для того предназначенным. Я подозреваю, что и на Западе, откуда пришло к нам сугубое «занятие любовью», человеческое, естественное вряд ли в таких занятиях реализуется».
Но что же тогда такое любовь?
«Любовь — интимное и глубокое чувство, устремленность на другую личность, человеческую общность или идею». Это определение из последнего издания БСЭ (т. 15, с. 102).
Важность и сложность явления любви определяется тем, что в нем, как в фокусе, пересеклись противоположности биологического и духовного, интимного и общезначимого.
С одной стороны, половая или родительская любовь включает в себя здоровые биологические инстинкты, с другой, любовь к идее может представлять собой своего рода интеллектуальный восторг, возможный только на определенных уровнях культуры. Гегелю принадлежат слова о том, что «истинная сущность любви состоит в том, чтобы отказаться от сознания самого себя, забыть себя в другом и, однако, в этом же исчезновении и забвении впервые обрести самого себя и обладать самим собой».