Я помню лес — незнакомый, чужой. Помню, как шёл — лапы проваливались в мягкий мох. Пахло болотом и опасностью. Тихо было… Но тишину разорвал выстрел. Я пошёл на гада, который в меня стрелял. Плевать на простреленный бок. Лишь бы он ствол не успел перезарядить.
Ещё выстрел. Пуля вошла мне в спину…
Как я вообще там оказался? Не знаю. Не помню.
Меня убивали, только почему-то не добили — бросили полудохлого у болота. Я всю ночь ждал, когда придёт костлявая с косой — она не пришла. Пришёл какой-то мужик. Утром. Он орал на тварей, которые меня изрешетили, а потом был кузов пикапа, дорога, клетка. Меня привезли сюда. А куда — «сюда»? Хотел бы я знать, что это за место такое. Пахнет животиной… Хотя какая разница — где я? Мне здесь помогли — это главное.
Только я не всё помню.
Из крайних воспоминаний — красивая светловолосая девочка с зелёными заплаканными глазами. Она меня утешала, гладила. Приятно было. Интересно, как её зовут?
А меня как?..
Я пытаюсь вспомнить собственное имя. На краю мысли вертится, но… Чёрт, не помню! Я почти ничего о себе не помню.
Пробую запустить оборот, принять человеческую ипостась. Я не неженка — медведь, но от ощущений кукуху трясёт. Отставить! Не лучшая идея. Закрываю глаза и жду, когда меня отпустит.
М-м-м… знакомый запах!
Разлепив веки, пытаюсь сфокусировать взгляд на женском силуэте вдалеке — плохо вижу, но чую аромат. Я его знаю. Девочка, которая меня гладила, пахла, как булочка с корицей. Люблю сладкое.
Она здесь, но ко мне не подходит. Разговаривает у ворот с кем-то. Красивая. Кругленькая в самых вкусных местах. И руки у неё нежные — я помню.
Погладь меня ещё, булочка.
Очень хочется, чтобы она подошла к клетке. С ней хорошо было, без неё тоска… и слабость в теле дикая — лапой пошевелить не могу. Спать хочется.
Вспомнить бы своё имя. Хотя бы его.
Я собираюсь заглянуть к медведю, но фиг — Фёдя взял меня в плен прямо на входе — у ворот. У нас кобыла рожать собирается. То есть вроде бы собирается. Схватки у лошадей начинаются за пару дней до того, как появляется жеребёнок.
Я стою, переминаюсь с ноги на ногу и загибаю пальцы:
— Да, — киваю, — получается, она сегодня должна выжеребиться. Ну, в крайнем случае — завтра.
— Так сегодня или завтра?! — Федя таращит на меня глаза.
— Кто конюх — ты или я?
— Я, — он хмурится. — Просто хрен его знает, что делать. При мне такое первый раз…
— Воды согрей на всякий случай и большое стойло почисть, — хлопаю Фёдора по плечу. — Ну и кричи, если что, — улыбаюсь.
— Хорошо бы она днём… — ворчит конюх. — Пока вы все здесь.
Наивный. Лошади любят ночью рожать. Специально могут терпеть до темноты, чтобы тишина вокруг и покой. Но Феде сейчас это знать не надо.
Он идёт в конюшню, а я собираюсь мчать к мишке. Но снова не судьба. Марина с Михал Иванычем приехали, а с ними ветеринарша вчерашняя.
— Дин, пойдем, оформимся, — тётя берёт меня в оборот. — Потом не до тебя будет.
Я растерянно моргаю, обнимая свой рюкзак, который буквально набит медикаментами для медведя. Их надо отдать доктору.
— Сейчас, — оставляю тётю и бегу за ветеринаршей и Михал Иванычем. — Подождите! — догоняю их. — Вот, возьмите, — отдаю докторше рюкзак. — Там лекарства и бинты, и…
— Зачем? — врач смотрит на меня с недоумением.
— Просто, — я смущённо отвожу глаза. — Вдруг пригодится.
— Диночка, усыновить мишку не желаешь? — к нам подходит Марина. — Ты с ним как с детём малым, честное слово, — улыбается.
— Поздно усыновлять, — ветеринарша смеётся, — он взрослый самец.
— Тогда мы Дианку за него замуж отдадим, — Михаил присоединяется к «Аншлагу».
— Юмористы, — фыркаю. — Я помочь хотела.
— Пойдём оформляться, — тётя берёт меня под руку.
Идём. Она говорит, но я почти не слушаю. Шашлык вечером намечается и что-то там ещё. Ай, неважно…
Заходим в кабинет. Марина устраивается за столом, включает ноут, а я сажусь в кресло. Мне обидно. Взяли высмеяли. Я от чистого сердца хотела помочь.
— Ну что ты дуешься, Дин? — тётя смотрит на меня, пряча улыбку в уголках губ. — У зверя всё есть, Миша оплатил.
— Ничего, — бурчу. — Забыли.
Я сержусь, как раз на Михал Иваныча и его «Замуж отдадим». Это дико, но я чувствую себя первоклассницей, которую дразнят «Тили-тили тесто…». Понятно за что, да? И это ненормально. Потому что в мыслях у меня не человек — медведь…
— Я пойду, — кладу документы на стол и собираюсь свалить.
— Стоять! — командует тётя. — Минутку подожди. Я сейчас на письмо отвечу и отдам тебе зарплатную карту. Под роспись.
Уже? Меня ещё в штат не оформили, а карточку — пожалуйста. Хотя чему я удивляюсь? У моей тёти достаточно серьёзный покровитель, чтобы не заморачиваться мелочами.