- Да, Том, я с огромным удовольствием приеду погостить к тебе! – Бен поворачивает голову и изучающе смотрит на друга. - Ну, а кого из твоей родни мне следует опасаться? Как мне им понравиться?
Том хмыкает.
- Опасаться надо только Шарлотту. Она полная дура. И зануда, и гордячка. Но ей уже больше двадцати лет, и поэтому если она не бегает вслед за отцом, то обычно она все время проводит со своим парнем. А родители, - он улыбается. – У меня отличные родители. Мама добрая и веселая, она очень справедливая, всегда мне помогает и выслушает. Никогда не отмахивается от меня. Папа… ну он очень много работает, - вздыхает Том. – Часто пропадает на нашей ферме, но когда он дома, то много мне рассказывает. Ему очень нравится, когда у людей серьезные планы на жизнь. Так что можешь рассказать ему твой план по поступлению в Оксфорд и работе адвокатом, и ты его лучший друг. Ты им уже заочно нравишься, - ободряюще говорит он. – Мама все время боялась, что я попаду в дурную компанию, так что то, что ты хорошо учишься и не хулиганишь, уже ставит тебя высоко в ее глазах. Ну и она любит готовить, так что можешь похвалить ее еду, ей будет приятно, а то она иногда ворчит, что мы все разбаловались, и неплохо было бы перевести нас на хлеб и воду, чтоб мы узнали почем фунт лиха, – он улыбается.
Бен задумчиво улыбается:
- О, в школе мы узнали, почем фунт лиха, можешь ей так и сказать. Одно их рагу в столовой чего стоит – меня потом день мутит после него.
Том кривится.
- Даже не напоминайте, друг мой. Я его уже перестал есть, лучше походить голодным. Наша школа готовит нас к суровой жизни во всех ее проявлениях, – он вдруг задумывается и нерешительно говорит. – Бен, слушай… я хотел тебя спросить. Если тебе неприятно, то не отвечай, конечно. А почему ты не расскажешь родителям про школу? Ну про Доусона.
Бен приподнимается и внимательно смотрит на друга. Потом переводит взгляд на тихую поверхность озера.
- Нет, - говорит он тихо, но твердо, - нет, Том. Я не должен говорить о таком. Никто не должен знать, что я так слаб. Ты представляешь, как расстроится мама? Конечно, они могут все это остановить. Отец переведет меня или добьется исключения Доусона, но… Я не хочу так поступать. Я должен стать сильнее него. Я сам, понимаешь? Пусть лучше он убьет меня, чем я проиграю. Я должен найти выход и решить свои проблемы сам. Как поступает мой отец. И этого, я знаю, он ждет от меня. Нет, я этого никогда ему не расскажу, и ты пообещай не говорить им, ладно?
Том медленно и задумчиво кивает.
- Ты прав, Бенедикт… Думаю, ты совершенно прав. Слишком много чести этому Доусону. Хорошо, я даю слово, что тоже никому не скажу, - серьезно говорит он. – Ну и в конце концов, скоро твоя астма отступит, и ты покажешь ему, где раки зимуют, - ободряюще улыбается он.
- Верно, - улыбается Бен. – Так и будет. Спасибо, друг! Ты превосходный товарищ, и после твоего появления, после того, как ты отважился стать моим другом вопреки мнению других, мне не страшны никакие хулиганы. Мне ничего не страшно, когда ты рядом, Томас.
- Да я ничего же не сделал, Бен… - с улыбкой говорит Том. - И я тоже рад, что ты мой друг! Ты прекрасный товарищ, Бен, и я наверно эгоистично очень рад, что ты не станешь ничего делать, чтобы тебя перевели в другую школу. Мне бы не хотелось с тобой расставаться.
- Ах вот оно что! – ухмыляется Бен. - Ты просто хочешь, чтоб я остался, поэтому меня поддержал! – он вскакивает на ноги, несильно тыкает друга под ребра и отбегает.
Том хохочет, вскакивает и бежит следом.
- Ты посмел поднять против меня бунт, Стальной Крюк! За это я прикажу протащить тебя под килем!
- Черта с два, Медная Борода! – басит Бен. - У меня теперь свой корабль и я тебе не подчиняюсь! Но, если ты будешь хорошо себя вести, я, так и быть, возьму тебя с собой на поиски сокровищ! Я как раз достал старинную пиратскую карту. Только, чур мой корабль - флагманский!
- Да никогда капитан Медная Борода не станет подчиняться такому салаге как ты! Иначе я отправлю тебя прогуляться по доске, Стальной Крюк! – угрожающе хрипит Том и фыркает. – И надо решить, кто главный, пока мы находимся на Тортуге!
- На Тортуге… - тянет с сомнением Бен уже обычным голосом. - Не, Тортуга – это как-то банально…
- Но это же пиратская столица… А что ты предлагаешь? – останавливается Том. – Какой-то другой остров? Ямайка?
- На Ямайке ничего нет интересного – ром да портовые шлюхи… - презрительно, со знанием жизни говорит Бен. - Нее… Тут нужно что-то особенное, чтоб никто про это еще не писал. Это будет наша история! – он с предвкушением щурится. - Гавайи! Нашим будет остров Гавайи! Не против?
- А не слишком ли он того… в отдалении? – с сомнением спрашивает Том и пожимает плечами. – А впрочем, тем лучше! Это будет наша скрытая стоянка, чтобы никто не нашел наши корабли! – он поднимает руку и торжественно говорит. – Нарекаю этот уголок Гаваями, островами, принадлежащими капитанам Медной Бороде и Стальному Крюку!
- Воистину, дорогой друг! – глаза Бена сияют от счастья. - Да, пусть Гавайи далеко, но что значит расстояние для двух таких бравых моряков, как мы с тобой! Там будут хранится наши несметные богатства, там будет находиться база нашего флота, сплошь состоящая из отчаянных головорезов. Французы и испанцы будут содрогаться при одном звуке наших имен! А прекрасные островитянки будут плакать, когда мы будем уходить в море на очередной рейд, но мы будем непреклонны, потому что только в море у нас с тобой вдвоем, дорогой друг, будет по-настоящему биться сердце! Да, все так и будет, клянусь твоей медной бородой! Ну что, веришь ты мне, сто бушпритов тебе в глотку ты, отъявленный душегуб и безжалостный убийца, гроза морей?
- Верю, Стальной Крюк, клянусь мачтами и парусами! – сияет Том. – Наши имена впишут в историю!
Мальчишки, смеясь, убегают по берегу пруда.