- Мистер Морбери! – с возмущением восклицает профессор Джонсон. – Как вы смеете! Я вижу, профессор Норман был прав, говоря о вашей наглости и грубости.
- Мистер Морбери, вы ведете себя не допустимо, - глаза профессора Льюиса сужаются. – Кем вы себя возомнили? Вы считаете, что мир вертится вокруг вас так, что вы можете грубить преподавателям и выходить сухим из воды? Ваша уверенность в собственной безнаказанности не делает вам чести, а ваше настойчивое желание выставить себя гением напротив говорит о недостатке ума!
- Я вовсе не выставляю себя гением и не считаю себя таковым! – взрывается Бен. - Но оскорблять себя я тоже не позволю! Я говорю об объективных вещах, которые можно проверить и измерить!
- Мистер Морбери! – вмешивается женщина, - прекратите и успокойтесь! – Все замолкают, повинуясь ее голосу. - Я понимаю, вы считаете себя оскорбленным и говорите резко поэтому. Возможно – заметьте, я говорю «возможно, - профессор Норман был несколько несдержан. Вы действительно полагаете, что это дает вам лично право на грубость? На крик?
- Я не кричал на него, миссис Пибоди, - возражает Бен, но опускает глаза в пол и виновато хмурится.
- Вы кричали на нас на всех сейчас, - продолжает женщина, - и, надеюсь, вы признаете, что повели себя грубо и вульгарно.
- Да, - помолчав, глухо признает Бен, - это действительно было грубо и вульгарно. Мне стыдно, и я приношу свои самые искренние извинения, – он вскидывает стальные глаза на мистера Нормана. - И во избежание дальнейшего развития конфликта я прошу у комиссии, чтобы она и профессору Норману велела извиниться за его слова обо мне! Он публично назвал меня мерзавцем!
- Мистер Морбери! – глаза миссис Пибоди полыхают от возмущения, но говорит она сдержанно. – Мне кажется, вы не вправе ставить комиссии условия своего прощения. Вы вели себя грубо, не только по отношению к мистеру Норману, но и к мистеру Джонсону, и по отношению к нам с профессором Льюисом. И это еще полбеды. Но вы требуете к себе особого отношения. Что будет дальше? Вас опять что-то не устроит и вы закатите скандал?
- Не ждите извинений, мистер Морбери, - едва сдерживая злость, цедит мистер Норман. – Вы оскорбили меня, мою супругу и весь наш факультет, явившись на экзамен в таком виде! Или вы считаете, что я не понял, что вы были пьяны?
- Вы учитесь в Оксфорде, мистер Морбери! – строго и внушительно говорит профессор Льюис. – Не в какой-то средней школе, так извольте соответствовать. Если вы не можете относиться с уважением к преподавателям и вести себя как джентльмен, а не как избалованный ребенок, то вам не следовало сюда приходить!
Бен дергает головой и фыркает:
- Я к тому моменту пьян уже не был, - говорит он презрительно, заводясь все больше, - что до вашей жены, то ни для кого не секрет, что у нее три любовника. Неужели для вас это было тайной? Впрочем, мистер Норман, я не могу ее осуждать, ей чрезвычайно не повезло с мужем! Тяжело жить с самовлюбленным тупицей! Мне жаль, что я задел мистера Джонсона, которого, повторюсь, я весьма уважаю, но я всего лишь ответил правдой на попытку меня принизить! Не ему учить меня взрослой жизни, когда он сам, как ребенок, не может обуздать свои наклонности! Что до вас, мистер Льюис, то я могу с ходу найти двадцатку студенток, получивших высший балл только за то, что позволили вам залезть к ним под юбку! И эти люди требуют от меня уважения? Кого я могу уважать из здесь присутствующих – это миссис Пибоди! Поистине достойная леди ровным счетом ничем себя не запятнавшая! Жаль этого нельзя сказать о ее дочери, которую едва ли не каждый...
- Довольно, мистер Морбери! – миссис Пибоди поднимается с места, тяжело дыша. - Мы услышали достаточно, чтобы понять ваше отношение ко всем нам!
Бен осекается и, словно очнувшись, с сожалением смотрит на нее.
- Вы очень четко высказали свое отношение к преподавательскому составу, а значит и к самой основе колледжа! – с трудом сдерживая гнев, говорит профессор Льюис. – Вряд ли вы сможете стать достойным студентом, учитывая ваше презрение к профессорам и чересчур завышенное чувство собственной значимости. Если вам столько тяжело находиться в нашем обществе, то я поздравляю вас. Вы избавлены от него. С этого дня вы отчислены из колледжа, мистер Морбери! Завтра же получите документы в канцелярии. Вы исключены!
Бен, помедлив, молча встает и на негнущихся ногах выходит из аудитории. В коридоре к нему подлетают друзья.
- Ну?! – Джереми нетерпеливо дергает его за рукав пиджака. - Ты уломал Нормана? Пибоди вступилась за тебя? Она вроде всегда неплохо к тебе относилась.
Бен сглатывает и опускает глаза вниз.
- Бен, - Том с опаской касается плеча друга, - тебя же не... О черт! Бен, - он со злостью и бессилием запускает руку в волосы. – Слушай, ты главное не волнуйся, наверняка все можно исправить!
- Нет, нельзя, - глухо отзывается Бен.
Дверь аудитории открывается и мимо юношей проходят, демонстративно не глядя на них, мистер Джонсон и мистер Льюис. Мистер Норман, кинув победоносный взгляд на Бена и ухмыльнувшись, с презрением отворачивается. Последней выходит миссис Пибоди, она подходит к Бену и, взглянув на него снизу вверх, говорит холодно, хотя в ее голосе проскальзывают сочувствующие нотки:
- Разрешите дать вам совет, мистер Морбери. На будущее.
Бен виновато встряхивает головой:
- Миссис Пибоди... Простите меня, я не хотел задевать вас и... вашу дочь. Я понимаю, что уже ничего не исправить, но я прошу вас, лично вас – не держите на меня зла!
- Хорошо, мистер Морбери. – помолчав кивает она. - Я принимаю ваши извинения. Так вот. Совет.
Насколько я помню, в ваш девиз входит слово «милосердие», это так?
Бен кивает.
- Так вот, будьте милосерднее к людям. Вы бесспорно умны. Вы были лучшим студентом курса. Но этого качества, которое должно быть присуще вашему роду, вам не хватает. Вы знали, например, что у мистера Джонсона два года назад умерла горячо любимая жена? Да, он справляется с горем далеко не лучшим способом, но вам ли его судить?
- Нет, не мне, миссис Пибоди, - опускает глаза Бен.
- А вам ли с вашим поведением судить мою дочь? Или мистера Льюиса? – спрашивает та спокойно. – Слухи о поместье мистера Гастингса ходят самые... противоречивые.
- Простите меня, - на щеках Бена появляются красные пятна.
Джереми, закатив глаза, натягивает вежливую улыбку:
- Миссис Пибоди, быть может еще можно что-то сделать? Пожалуйста, все мы...
- Все вы добились того, что человека, которого ждало блестящее будущее исключили, мистер Гастингс, - холодно отрезает она. - И если бы вы были честным человеком, вы бы не воспользовались бесчестностью жены профессора Нормана. Вас бы следовало исключить вместе с ним. Мне жаль, что Морбери не назвал никаких имен!
Джереми молча с вызовом смотрит ей в глаза.
Она с холодной жалостью смотрит на Джереми.
- Надеюсь, когда-нибудь вы повзрослеете, мистер Гастингс. И от всей души желаю, чтобы это не случилось слишком поздно.
Том бросает злой взгляд в сторону Джереми, опускает голову и не говорит ни слова.
Миссис Пибоди вновь поворачивается к Бену.
- Вы умный человек, мистер Морбери. Это жестокий урок для вас, но надеюсь, что вы поймете, к каким последствиям могут привести и поспешные выводы, и... слишком большая уверенность в своих силах. Мне жаль, что так получилось, - добавляет она после паузы.
Она разворачивается и уходит вслед за коллегами.
Бен, покачав головой, опускает глаза в пол. Джереми презрительно фыркает.
- Строит из себя... Ладно, Бен, не переживай... Все образуется. Поехали, отметим твое освобождение от этого прогнившего места! Ты достоин большего, чем прогибаться под этих крыс! В раю нам будет лучше, и гурии нас утешат! Верно, Хасан?
- Конечно, друг мой! – Хасан взмахивает рукой. – Если ты пожелаешь, я прикажу своей охране покарать этих нечестивцев.
- Не надо никого карать, - сквозь зубы цедит Том. – Поехали лучше.
Бен рассеянно кивает, проводит рукой по лицу и медленно бредет к выходу. Друзья следуют за ним.