Ошарашенный Джереми потирает локоть и криво усмехается:
- Слушайте, у вас с Беном удивительная тяга к членовредительству... Если ты хотел со мной уединиться, красавчик, мог сделать это и понежнее! – он встряхивает головой. - И если ты не заметил, то я вообще-то жалею Бена и понимаю, что ему плохо. Сейчас ему будет хорошо, мы все об этом позаботимся.
- И долго ему будет хорошо? – наступает на него Том. – А? Ну ответь? О без сомнения, умения Ясмин хватит, чтобы утешить его минут на десять! Возможно, если он зальет в себя пару бутылок, то срок увеличится до суток! А потом что? Он всю жизнь мечтал об Оксфорде! А связавшись с тобой, он свою мечту растоптал и на помойку выкинул! А ты даже простого «Извини, Бен» не сказал! Ты же, мать твою, его друг! Кого ты из себя корчишь? Байронического героя? Циника без страха и упрека? Да ты в болото себя тащишь! И Бена вместе с собой! Потому что до смерти боишься в одиночестве остаться!
По лицу Джереми пробегает тень гнева, но он берет себя в руки и улыбается:
- Ты что сдурел, Данте? С чего я должен говорить ему «Извини, Бен»? Не я орал на членов комиссии и не я Норману заложил его женушку! Конечно, я его друг! Я поддерживаю его и я даю ему то, чего он хочет. В конце концов, если ему что-то не нравится, он скажет мне об этом сам. Да и что ты привязался к этому Оксфорду! Ну вылетел, подумаешь! Он же гений, он куда угодно поступит. А ты, мелкий, хорош меня уже жизни учить! – он лукаво прищуривается. - Ревнуешь, малец? Отдайся ему уже, наконец, признайся в любви и утешай сколько влезет вместо Ясмин, а на людей кидаться прекращай!
- Он хочет или ты хочешь? – язвительно говорит Том, постепенно срываясь на крик. – Ты хочешь построить вокруг себя свой жалкий мирок с гуриями, наркотой и выпивкой и наслаждаться жизнью! Конечно, у тебя есть все для этого, деньги, дом, связи! А ты думал, что есть люди, которые хотят добиться в жизни всего сами! Не используя отцовские денежки! Ты хоть представляешь, каково ему будет рассказать отцу, что он не справился?! Ты понимаешь, что он взвалит на себя всю ответственность и решит, что он не достоин своих родителей! А ты не можешь даже признать, что часть вины на тебе! Если бы ты не заморочил ему голову, он бы до сих пор спокойно учился! – Он стихает и тяжело дыша смотрит на Джереми. – Конечно, я окажу ему поддержку! Я его друг, он мне как старший брат и конечно я люблю его, как родного брата! Только тебе кажется такие чувства не известны!
Джереми закатывает глаза:
- Эй, ну хватит! Тоже мне, нашел злого гения, виновника всех бед твоего прекрасного принца!
В этот момент дверь приоткрывается и в кабинет заглядывает Хасан.
- Друзья, в чем дело? Вы кричите так, словно гурию не поделили....
- Все в порядке, - бросает Том. – Извините, - он поворачивается и быстро выходит из кабинете.
- Малыш расстроился из-за Бена, - криво усмехается Джереми, проходя мимо Хасана и хлопая его по плечу. - Ничего... Все образуется. – он запускает пальцы в волосы, - Черт... Дерьмо тебя догоняет, где бы ты ни спрятался от него, да, Аладдин? Пойдем, выпьем!
Хасан неожиданно серьезно смотрит на друга.
- Коран учит нас, - говорит он, - что Бог не меняет того, что происходит с людьми, покуда они сами не переменят того, что с ними. Впрочем, не слушай меня, друг мой, - он хлопает его по плечу. – Идем. Я велю сегодня женщинам применить все свои умения, и мы забудем об этом черном дне.
- Успокоил, - фыркает Джереми,– ладно, идем... Пусть уж твои гурии ублажат сегодня Бена по полной. Ему нужнее.
Комната Бена, он сидит на кровати и держит в руках пиджак, глядя куда-то в пространство.
В дверь раздается стук, и не дожидаясь ответа входит Том. Он закусив губу смотрит на Бена, вздыхает, подходит к нему, садится рядом и кладет другу руку на плечо.
- Ну ты как? – помолчав, спрашивает он.
- Все в норме! – машинально отвечает Бен, не поворачивая головы.
- Бен, - вздыхает Том, - ну какая это норма. Я же вижу, что у тебя весь мир перевернулся. Если бы я только мог как-то помочь... Послушай, может, поедем домой?
- Но помочь же нельзя, - жестко говорит Бен и встает, отбрасывая пиджак в сторону. – Что уж об этом говорить. Моя учеба в Оксфорде пошла псу под хвост. И домой я не поеду. Я пойду делать то, что заставляло меня чувствовать себя живым последние месяцы – пить и общаться с гуриями. И все уж точно тогда будет в норме.