— Возьми у меня «Жизнеописание императрицы Од», — посоветовала Кадж. — Может, она и не столь добродетельна, как эти дамы, зато это была действительно великая женщина. Думаю, тебе не будет скучно.
Час или даже больше пролетел незаметно, пока появившаяся в груди тяжесть не напомнила мне о дочке. Удивляясь, что няньки всё ещё не прислали никого с напоминанием, я поднялась и начала прощаться с Кадж, но она попросилась сходить со мной: ей стало интересно взглянуть на моё вязание. Так мы вдвоём, не считая слуг, пересекли павильон, дошли до двери, распахнули створки — и наткнулись на троих незнакомых евнухов, с решительным видом преградивших нам дорогу.
— Что такое? — удивилась я.
— Вам запрещено выходить, — с каменным лицом объявил один из них.
— Почему?
— Как вы смеете? — возмутилась Кадж. — Вы хоть знаете, кто перед вами?
— Всем наложницам запрещено покидать Хризантемовый павильон. Приказ императора.
И пока мы таращились на него, пытаясь осмыслить услышанное, евнухи захлопнули двери перед нашими носами. Мы с Кадж посмотрели друг на друга. А слуги смотрели на нас.
— Эй! — Кадж застучала кулаком по закрытым створкам. — Откройте! Я требую! Доложите её высочеству!..
— Оставь, — сказала я.
— Но как же…
Я развернулась и быстро пошла обратно — к веранде, где был другой выход. Мимо наложниц, привлечённых криком Кадж, мимо побросавших дела служанок. Как раз, чтобы увидеть, как новые евнухи закрывают и эти двери.
— Постойте! — я бросилась вперёд и успела вклиниться между створок. — Мне нужно в Восточный дворец.
— Всем наложницам запрещено покидать павильон, — отрезал евнух.
— Но мне нужно кормить дочь! Мою и его высочества. Я не могу оставить её голодной!
— Приказ его величества.
— Слушайте, вы! Младенец не может голодать долго. Если по вашей вине с внучкой императора что-то случится, отвечать будете вы. Как вы думаете, что его величество с вами сделает?
— Не беспокойтесь, это не ваша забота, — процедил евнух и безо всякого почтения втолкнул меня внутрь. Двери снова захлопнулись.
— Старшая сестра, — прошептала Усин, — что происходит?
— Госпожа Соньши, что же теперь будет? — не менее испуганно подхватил приставленный ко мне евнух. Я оглянулась и увидела, что не только Кадж, но и все остальные наложницы сгрудились за моей спиной.
— Что случилось? — спросила Ла Ю.
— Не знаю, — напряжённо ответила я.
— Но как же…
— Как они смеют…
— А где его высочество…
— Тихо! — я лишь слегка повысила голос, но поднявшийся галдёж тут же смолк. — Я ничего не могу вам сказать. Я знаю ровно столько же, сколько и вы.
— Что же нам делать? — спросил кто-то. И я, стоя под их взглядами, ощутила себя очень неуютно. Все смотрели на меня как на спасительницу и руководительницу, которая сейчас возьмёт ситуацию в свои руки и всё разрулит. И, если учесть, что я выше их всех по рангу, именно это мне и надлежит сделать.
— Что ж, раз мы не можем выходить, полагаю, нам нужно чем-нибудь заняться, — стараясь говорить ровно, произнесла я. — Кадж, принеси «Жизнеописание императрицы Од». Пусть кто-нибудь почитает нам вслух. А ситуация со временем прояснится.
Передо мной расступились, пропуская, и тут же двинулись следом. Оказавшись в нашей «гостиной», я опустилась на одно из сидений, и все последовали моему примеру. В павильоне стало очень тихо, голос чтицы подрагивал, иногда она сбивалась, но никто её не перебивал и не поправлял. Сидя в промокающем от молока на груди платье, я чувствовала, как сгустившееся напряжение давит на плечи. Все поглядывали на меня, и я казалась себе почти атлантом, несущей колонной, единственной, кто поддерживает хрупкий свод показного спокойствия, не давая всем свалиться… куда? В истерику? В панику? Но необходимость держать лицо была мне самой едва ли не нужнее, чем им. Она единственная удерживала меня от того, чтобы не вскочить, не заметаться, не начать ломиться в запертые двери, требуя, чтобы меня отвели к Ксиши. Которая сейчас наверно плачет, которой без мамы плохо и голодно…
К счастью, спустя какое-то время дочку мне всё-таки принесли, и у меня чуть в глазах не потемнело от облегчения. Принесла испуганная нянька в сопровождении одного из этих каменномордых евнухов, который всё то время, что я кормила дочь в своей старой комнате, простоял за дверью. Ксиши действительно очень громко и настойчиво выражала своё возмущение из-за затянувшейся паузы между кормлениями, но затихла, стоило дать ей грудь, и принялась энергично сосать. Я попыталась расспросить няньку, но та тоже ничего не знала. Их просто заперли с ребёнком, как и нас.