— А теперь вы догоняйте, ваше высочество! — как ни странно, мне удалось вырваться вперёд. Может, Тайрен сам придержал коня, а может, дело в том, что я была всё-таки легче, но теперь я первый раз в жизни залихватски гнала галопом, ничуть не смущаясь ни недостатком умения, ни возможными сюрпризами от лошади, ни тем, каково будет падать на эту твёрдую землю… Страха не осталось и в помине. Впереди не было никого, и позади довольно далеко — никого… хотя нет, топот копыт всё приближался и приближался, Тайрен поравнялся со мной, сверкнув широкой белозубой улыбкой, и вот мы уже мчимся бок о бок.
Пройдёт много лет, но это воспоминание навсегда останется со мной — скачка, ветер, море травы, скользящие по ней тени облаков, и счастье, что летело тогда рядом с нами, как птица…
— А эти шкурки прислал тот торговец, что держит лавку на углу Кузнечной улицы, — Усин споро разложила передо мной меха. — Велел передать… как же там… он понимает, что его ничтожные дары лишь оскорбят взор госпожи, и уповает только на её милость и снисходительность. Это все подношения, которые он в силах сделать, чтобы выразить своё почтение.
— Если дары лишь оскорбят, зачем же их подносить? — фыркнула я. — Хотя вот этот лисий хвост неплох, как думаешь?
— Если обшить им парадное платье старшей сестры, будет очень красиво…
Я погладила рыжую шерсть. Сама шкурка была и вправду так себе, но вот хвост…
Это был уже не первый раз, когда я чувствовала себя Очень Важной Персоной. Что ни говори, а цельный принц для здешнего захолустья, где Небо высоко, а император далеко, был царь и бог и воинский начальник, и угодить ему было жизненно важным для всех окрестных чиновников. Все начальники застав, соседних крепостей и селений уже перебывали у нас, невзирая на трудности путешествия начавшейся зимой. Но не только чиновники искали его милости. Едва ли б его высочество снизошёл до того, чтобы заметить какого-нибудь местного торговца или ремесленника, разве что приобрёл бы по случаю какую-нибудь безделушку, но к нему явно относились, как смертные относятся к могущественному духу или божеству — заметит или не заметит, а подношение лучше сделать, так, на всякий случай. Но, помимо прямых подношений, испокон веков был ещё один способ воздействовать на сильного мира сего — угодить его женщине.
А поскольку его женщиной была я, то и лезли горожане из кожи вон. Деньги у меня были, ведь жалованье мне никто не отменял, и среди моего багажа находился целый сундучок с монетами. Но так уж получалось, что я могла бы жить тут припеваючи, не тратя ни одного ли, самой мелкой здешней монетки — на одни лишь подарки.
— Посыльный из лавки ещё здесь?
— Нет, старшая сестра, он ушёл сразу.
— Тогда пошли кого-нибудь в эту лавку передать — вот эту… и вот эту я беру в дар, а за остальное плачу… ну, сколько там полагается.
— Деньги в руках посыльного — что баран в пасти тигра, — недовольно пробормотала Усин.
— М? — я отвлеклась от поглаживания небольшой серой шкурки — наверное, беличьей. — Думаешь, мне самой лучше съездить?
— Нет-нет… Я не это имела в виду.
— Тогда пусть кто-нибудь сходит, — я покосилась на заклеенное бумагой окно. Если отодвинуть створку, всё равно не увидишь ничего, кроме круглого двора за балконом, но даже в нём чувствуется сильный ветер. Если ещё и снег пойдёт, то мы получим первую в этом году настоящую метель. Вылезать в такую погоду не хотелось. Хорошо, что стены крепости успешно держали тепло, и для обогрева комнаты хватало одной жаровни.
— А ещё я слышала новость, — если торговцы регулярно присылали мне свои товары, то Усин исправно служила поставщицей новостей и сплетен, — на празднование дня рождения его величества в Анту приедет вождь племени чжаэнов! И останется до зимнего солнцестояния.
— А чжаэны — это…
— Одно из степных племён, что признали власть Сына Неба! Хоть, говорят, и не по доброй воле, — в голосе Усин послышалось даже что-то вроде осуждения. — Рассказывают, что раньше они кочевали южнее и западнее, но потом их начали теснить кубры, и они прибегли к нашей защите. На эту зиму они устроили стойбище сразу за заставой Цилиб.
— Что ж, они поступили вполне разумно.
— А госпожа Мий говорит, что приобщаться к цивилизации нужно не из страха, а ради того, чтобы стать лучше. Но этих варваров пока не напугаешь как следует…
Я невольно усмехнулась. Но вообще-то гость — это хорошо. Теперь я в полной мере смогла оценить рассуждения Александра Сергеевича о провинциальной скуке и о том, как радует хозяев возможность отвлечься на свежего человека. «Кто долго жил в глуши печальной, друзья, тот, верно, знает сам…» Жаль, что нельзя прочесть «Графа Нулина» Тайрену, он любит стихи и оценил бы. Я помнила поэму почти наизусть, но увы — языковой барьер делал возможным только прозаический пересказ.