- Я не знаю, - губами прошептала я, помотав головой. Меня никто, кроме Вона, не услышал.
- Шампанское?! – угромчил он. – Прекрасный выбор! Ложись.
- Что?! – уже почти в голос смогла пискнуть я. Зал засмеялся над моим испугом и добрым ответным смехом Вона.
- Ложись-ложись, я же не врач, больно не сделаю. – Несколько мужчин отпустило какие-то шуточки. Вон надавил мне на плечи и я, подчиняясь, поскольку всё равно не могла в такой ситуации думать и решать сама, легла спиной на барную стойку, прижавшись к полированной поверхности лопатками. – Мне подсказывают, - сочинял на ходу Вон, потому что никто ему и слова не сказал, - что у этой прекрасной девушки сегодня день рождения! Давайте поздравим её! – зал вновь заверещал, захлопал и засвистел. Я начала осваиваться. Не так уж и страшно, лишь бы не заставили ничего делать. Просто лежать я могу. – Жарко сегодня, не правда ли? – спросил Вон у посетителей бара, и на этот раз женщины поддакивали куда усерднее, чем мужчины. Молодой человек одной рукой стянул с себя за загривок майку. Женская половина зрителей издала что-то изможденное, вымученное, смешанное со стоном. Вон поставил руки по сторонам от моих плеч, нависнув сверху. Рельеф его мускул моментально прорисовался, жилистый, твердый, точёный. – Расслабься, Элия, - попросил он меня на ухо, проведя по нему носом. У меня прострелило где-то в позвоночнике. – Поверь, этот финал я исполняю второй раз в жизни. Первый был тренировочный. Этот – только для тебя. – Я дрожала, стойка подо мной, казалось, дрожала, сердце бешено стучало и всё, что я видела – это влажную от усердия плотную и гладкую кожу Вона, кое-где украшенную шрамами. И его губы, безумно манящие губы в сантиметрах от моих. Встав на колени, захватившие в плен мои бедра, Вон дотянулся до бокала и осторожно пристроил его между моих ног, то есть… не ног, а бёдер, там, где уже… где уже не очень-то и бёдра… В общем, бокал оказался у меня в треугольном пространстве самого верха ног, упираясь мне в… в трусики сквозь тонкие брюки. Затем он взял бутылку шампанского и, содрав фольгу, раскрутив мюзле*, придержал пробку, чтобы она не выстрелила. Пробка поддалась его крутящему движению и высвободилась. Пена не полилась, видимо шампанское остудили до нужной температуры и не трясли. Вон слил некоторое количество шампанского в другой бокал, отставил его. Потом повернул лицо ко мне, поймал мой затравленный взор, не знавший, чего ждать. Рука Вона оттопырила пряжку ремня, он втянул свой жёсткий пресс и другой рукой засунул бутылку прямо туда… за пряжку ремня. Конечно, большая часть бутылки оказалась на поверхности, особенно горлышко, из которого шёл легкий парок. Когда он сделал это – сунул шампанское себе в штаны – женщины в баре уже неистовствовали, вопя и прося повторить с ними это попозже. Вон опять стал нависать надо мной, опираясь руками по бокам. – А теперь нужно наполнить твой бокал, именинница, - томно и с хрипотцой прошептал он. Медленно сгибая локти, Вон подавался бедрами вперед и вот, тонкая струйка шампанского, из бутылки, которая торчала из его штанов, полилась в бокал, стоявший между моих ног. Я слышала этот звонкий плеск, и мурашки с жаром пронеслись по всей поверхности моего тела. Кроме журчания шампанского, объединяющего наши тела, я не слышала больше ничего. Чтобы бокал был налит полностью, Вону пришлось выгнуть спину и осторожно наклониться торсом, что позволило ему приблизить своё лицо к моему и поцеловать меня в щеку. – С днём рождения, Элия! - поздравил он. Красная и трясущаяся, я приподнялась на локтях, когда он отстранился после этого. Достав бутылку из-за ремня, он отставил её и сполз вниз, не отрывая от меня глаз, крадясь губами к бокалу, что всё ещё стоял у меня между ног… В этот момент я почувствовала, как стремительно удаляюсь от Вона, как чьи-то сильные руки взяли меня за подмышки и дёрнули назад, прочь с барной стойки. Вон едва успел поймать бокал, который не успел опустошить, но половина из него выплеснулась на столешницу.
Через мгновение я стояла на полу, оглушаемая не то радостными, не то разочарованными возгласами зрителей, и смотрела в упор на Чонгука, чей плохо скрываемый гнев мерцал и давал о себе знать во всём: поджатых губах, темных глазах, вздымающейся груди. К ней он меня и прижал, обхватив властной рукой.
- Ещё раз увижу такое безобразие – засуну твоему ухажёру его бутылку сзади, а не спереди!
Примечание к части * мюзле – грамотное название «проволочки» на горлышке шампанского
Настоящий обманщик
Сквозь распиханную толпу, я была выведена на улицу, подальше от центрального входа в бар, в замкнутые с двух сторон стенами домов задворки, где Чонгук, всё ещё не до конца успокоившийся, поставил меня перед собой и назидательно воззрился, уперев руки в бока. Мне стало неловко под его взглядом, и я покосилась на Ви, но тот однозначно был на стороне золотого, скрестив руки на груди. Мы готовились начать беседу, когда нас нашёл, догнав, Вон, с двумя бутылками шампанского – по одной в каждой руке, - и с футболкой, перекинутой через плечо. Он наспех собрался и, получив награду от хозяина бара, помчался за нами.
- Элия, у нас теперь есть, чем отметить твой день рождения! – довольный, поднял он руки, улыбаясь. Но заметив, что в воздухе держится напряжение, а среди нас появился ещё один человек, Вон поставил бутылки на землю и быстро оделся.
- Что вы себе позволяли в баре? – спросил его Чонгук.
- Простите? Я делал всё с разрешения владельца заведения…
- Нет, я про Элию! – оборвал его парень. – Как вы могли затащить её на стойку и…
- А вы кто такой? – Вон кивнул мне вопросительно. – Это кто такой, Элия?
- Это Чонгук, - растерявшись, представила я. – Он… он…
- Кто он тебе, чтобы указывать мне, что я имею право с тобой делать? – дёрнул челюстью Вон, тоже заводясь. – Муж, отец, брат? Сомневаюсь.