Вон угомонился, отвернувшись к своему окну. Я откинула голову, продолжая наблюдать за пейзажем, тёплым, ещё не знойным, но каким-то истомлённым летом, дремотным, как послеполуденный отдых. Я то прикрывала веки, то открывала, наслаждаясь возможностью созерцать, ничего не предпринимая. Не спросив, как долго нам ехать, я не стала делать этого и сейчас. Уставшая от догонялок и побегов, я вспомнила, что всю жизнь любила путешествия, вот такие, спокойные, неприкаянные, добровольные, мечтала о них, ещё когда жила с бабушкой.
Машина вихляла на поворотах, но плавно, вознося нас в высоты гор, на метры вверх. За задним стеклом внизу оставались силуэты многоэтажек, труб и высоковольток – всех признаков большого населённого пункта. Бетон, сталь, железо, кирпич и черепица сливались серо-глинистой массой, желтеющей под небесным светилом, невыгодно урбанизированной среди лесистых уголков, в которые внедрялось наше авто. Я не стала больше оглядываться, приоткрыв своё окошко на щелку, толщиной в палец, и вдохнула воздух, пахнущий соснами, прелой почвой и первородной свободой, тайна которой прячется где-то в природе, где-то глубоко на поверхности, как любила говорить моя бабушка. Она часто выражалась странно, аллегорично. Вот-вот я встречусь с экстрасенсом. Будет ли у неё что-то от бабушки?
Когда «киа» Черин остановилась, я открыла дверцу и ступила на землю, чтобы удобнее было рассматривать дом, к которому мы приехали. Вон видимо задремал в дороге, потому что замешкался в салоне, потирая глаза. Площадка, на которой мы припарковались, не была даже ничем вымощена, закатанная и затоптанная земля. Если пойдёт дождь, то тут может увязнуть любой транспорт. Меня это не удивило, там, где я выросла, транспорт вообще не ходил, потому что не умел карабкаться по скалам, а фуникулёр мы с бабушкой проводить к себе и не думали.
По сути, передо мной предстало два дома, а не один; с общим двориком, промежутком пространства, разделявшем стены, смотрящие одна на другую. Между ними тянулись бельевые верёвки, стояли тазы на скамейках, коляски, детские лошадки и, вопреки моему стереотипному представлению о бытие экстрасенсов, вдоль построек (а помимо главных зданий ещё тянулись сараюшки и теплицы) носилось с десяток детей, за которыми с лавочек или из окон поглядывали девушки, женщины, бабушки. Мужчин я не видела. На работе? Вон приотстал, морщась не то от визга своры мальчишек и девчонок, не то от затёкшей шеи и спины.
- Идёмте, - позвала нас Черин, начав здороваться со всеми. Ей в ответ тоже кивали и улыбались, на нас поглядывали с любопытством, но никто не подходил. Те, что постарше, в основном были в очень простых платьях или халатах, как настоящие деревенские жительницы. Я когда-то была такой же, не обращающей внимания на то, как забраны волосы, что выпачкана в угле щека. Пока не пришлось жить среди людей, в Баосине, я походила на дикарку. Мао привила мне привычку проверять перед выходом из комнаты свой внешний вид в зеркале.
Перед входом в дом нам уступили две китаянки лет тридцати пяти, нёсшие корзины с овощами. Я заметила, что руки у них сильные и выглядят почти мускулистыми. Хозяйственные дела закаляют похлеще всякого спорта! Черин, знаючи куда идти, скинула быстро ботинки и вела нас вглубь. На дверях комнаты, что оказалась концом маршрута, висели занавески из хрустальных гирлянд. Припоминая какой-то фильм о медиуме, я начала воображать, что сейчас увижу маленький круглый столик, на котором будет стоять круглый оккультный шар, по бокам будут дымиться толстые чёрные свечи, а с полок на присутствующих воззрятся черепа и африканские маски.
Ничего этого не было. Обычный диван и столик, низкий, квадратный, вроде чайного. Напротив, в шкафу, старый телевизор, выключенный в данный момент. Над ним часы, по которым я определила, что ехали мы дольше часа.
- Матушка Му? – позвала Черин. – Мы приехали!
Я уставилась на вход напротив, ведущий ещё куда-то, скорее всего в спальню женщины. Какая она? Сморщенная старуха? Экзальтированная дама со странностями? Чудачка с безуминкой в глазах? Устрашающая гарпия, предпочитающая наводить ужас на посетителей обвитой вокруг руки змеёй? Этого тоже не было. Вышла приятная тётушка лет пятидесяти, с забранными густыми смоляными волосами, аккуратная, ухоженная и пахнущая давно вышедшими из моды духами. Кроме очень сильно подведённых черной тушью глаз в ней не было ничего примечательного.
- Черин! Вы уже тут? – она оглядела нас всех, вернув потом взор на меня и замерев, хотя продолжала говорить, как ни в чем не бывало. – Я рада вас увидеть. Садитесь, пожалуйста.
Мы втроём опустились на диван, а она поднесла к нему стул и села напротив.
- Итак, это та самая девочка, которая имеет нераскрытые способности? – сразу перешла к делу она. За меня кивнули двое по бокам от меня. Женщина попросила разрешения взять меня за руку. Я согласилась. Она завертела ладонь, разглядывала её, глаза её ширились и сужались, и было ощущение, что всю её подёргивает, но она перебарывает этот озноб. Минуты две спустя она отпустила мою руку. – Расскажи, как проявляются твои способности, которыми ты не управляешь?
Я посмотрела на Черин и на Вона и, получив от них утвердительное подбадривание, принялась как можно более точно излагать всё, что когда-либо видела. То есть, не совсем то, что я видела, а то, как это происходило. О сценах из прошлого, чья достоверность была доказана, о смутных перспективах будущего, в которых мне предстояло убедиться, или напротив, разочароваться, что я ошиблась.
- В тебе есть силы, однозначно есть, - подтвердила, подумав, матушка Му, как назвала её Черин. – Они усилятся с возрастом и опытом, и видения станут более отчётливыми, ты станешь чувствовать, что именно ты видишь, понимать это. Разница между прошлым и будущим невелика, но отличить одно от другого в пророчествах можно. Прошлое – уже случилось, информацию о нём хранит Вселенная, оно запечатлено вокруг тех, с кем оно случилось, оно заключено в них. Поэтому когда ты видишь ясные образы, слышишь звуки, запахи – это прошлое, не сомневайся. А будущего ещё нет. О нём нельзя узнать точно. Будущее – это предположение судьбы, набросок, к которому вьётся путь людей в настоящем. Его можно изменить, девочка, запомни это, поэтому, если ты предскажешь что-то, но человек постарается избежать такой судьбы, он сможет это сделать. Не всегда и не каждый, но такое бывает. Не жди, что дар станет выдавать тебе яснейшие и красочные образы из будущего. Нет, они всегда будут смутными. Тебе придётся их интерпретировать, додумывать, чтобы связать с чем-то. Вот всё, что я могу сказать тебе о твоих видениях.
- Но как мне научиться их вызывать или наоборот, предотвращать?
- А когда они у тебя появляются? В какие моменты?
- Ну… - на этот вопрос я ответ уже знала сама. – Обычно, когда касаюсь кого-то, то что-то связанное с ним попадает в моё сознание, и я начинаю грезить… вхожу в транс.
- Как я и говорила, информация содержится вокруг, но для её концентрации нужна энергия, чаще живая – человеческая. Но, если ты хочешь научиться контролировать это, то попытайся вызвать видения, касаясь предметов. Сосредотачивайся на них, думай о том, что с ними связано. В вещах энергия не циркулирует. Я не говорю о биологических предметах – деревьях, цветах или реках. Я о мёртвых вещах – одежде, карандаше, чашке. – Книга заклинаний! Как-то тронув её, я тоже почувствовала, что кто-то её листал, открывал. Верно, даже книга может быть источником видения. – Так вот, из-за отсутствия движущейся энергии, они не толкнут тебя в транс, не погрузят туда. Ты сама должна будешь вытаскивать из них то, что захочешь узнать. Когда научишься ощущать эту тонкую материю информации, тогда научишься защищаться от неё при контактах с людьми.