Дочь зарыдала, а Антонина Макаровна, наоборот, немного успокоилась. Девичьи слезы легкие, а знать правду она должна, всю до капельки — своя же дочь, не чужая. Антонина Макаровна положила руку на вздрагивающие плечи.
— Ну, успокойся, доча, не плачь, я же за тебя волнуюсь, хочу, чтобы у тебя все было хорошо, правильно. Не плачь, не плачь, извини, я ведь не со зла на тебя кричу, ты ведь девочка уже взрослая, должна понимать. Ну, успокойся, повернись, вот так… давай я тебе слезки утру… Ты ведь моя кровиночка, я беспокоюсь, нервничаю, вот оно и выходит… Ты бы сама мне сказала: так, мол, и так, мама, не стану же я тебя силком заставлять… Не нравится — ну и шут с ним, с Борисом, мы другого парня найдем. А если что случилось, если тебя кто-то обидел, ты только скажи, я во всем тебе помогу. Я ведь твоя мама, я всегда на твоей стороне буду, что бы ни случилось. А теперь скажи, доча, у тебя кто-то есть, да?
Оля отрицательно помотала головой, она еще всхлипывала, но слабо и редко. Потом достала платок и вытерла глаза, глянула в маленькое зеркальце.
— Не нравится мне твои нервы, Оленька, — продолжила Антонина Макаровна, — что-то очень легко в слезы ударяешься. Разве наш разговор — повод? В жизни, знаешь, бывают поводы и посерьезней. Ты бы сходила к психотерапевту.
— Мама, ну ты же знаешь, как я не люблю ходить по врачам.
— Никто не любит, но чтобы потом локти себе не кусать… Да ведь я же не в районную поликлинику тебя посылаю, я имею в виду нормального платного врача, специалиста. Я сама у него лечилась, время-то вон какое дерганое, суматошное. Сходи, а?
— Ну, мама-а…
— Что — мама? Кстати, там можешь полное обследование пройти, сколиоз свой детский проверить, к лору сходи, к глазнику, к гинекологу.
— Нет уж…
— Почему?
— Не хочу.
— Ну вот, опять та же пластинка.
— Не люблю врачей. — Оля скорчила гримаску и показала язык. — У них инструменты всякие и пальцы холодные …
— Это зимой, — пошутила мать.
— А летом надо отдыхать.
— Вижу, тебя не уговорить… — вздохнула Антонина Макаровна. — Ладно, вставай, пойдем завтракать.
К завтраку дочь совсем успокоилась, защебетала, как птичка, даже рассказала пару студенческих анекдотов про то, как выпускники подарили военной кафедре копию картины «Дубовая роща», и как доцент ставил оценки за чертежи, глядя в них, как в подзорную трубу, и ни разу не ошибся. Антонина Макаровна, слышала все эти истории не раз (она же главбух в институте уже семь лет!), улыбалась в нужных местах, пока не догадалась: а откуда студентка второго курса университета знает истории про выпускников военной кафедры? Кто ей эту галиматью рассказал? И чего это она на меня иногда так испытующе поглядывает, словно проверяет или опасается?
Неужели Оля думает, что материнское сердце можно обмануть? Уж кто-кто, а Антонина Макаровна все чувствует, все понимает. Откуда эта скрытность взялась? Обычные девичьи «секреты» или что-то посерьезнее прячется за всеми этими недомолвками? Однажды ей уже пришлось отваживать одного не в меру ретивого поклонника. Сделать это было нетрудно, Леня оказался парнем глупым и доверчивым, но ведь он не единственный, кто на ее красавицу заглядывается.
После ухода дочери Антонина Макаровна позвонила своей заместительнице.
— Ираида? Ты меня не теряй, я на часок-другой задержусь… Ага, в налоговом управлении, так всем и говори… И Виктору Денисовичу тоже… Пока.
Антонина Макаровна быстро собралась (чашки Слава помоет, тем более что она вечно забывает, как моечная машина включается), заглянула в кошелек, нащупала в кармане ключ от «ауди» и вышла из дому.
Слава богу, она еще не забыла, как в поликлинике двери открываются. Сама ведь сюда бегала и кабинет тот же, а врачиха, интересно, та же или другая? Той-то уже семьдесят должно быть, поди уже наковырялась… Хотя место, наверное, не самое плохое, не стоматолог, конечно, но тоже человек с креслом. Антонина Макаровна направилась прямо в кабинет.
— Дама, вы куда? Там занято! Очумела, что ли?! — загалдела редкая, но сварливая очередь.
— Мне назначено! — бросила Антонина Макаровна и плечом толкнула дверь.
Пациентка, к счастью, находилась у стола, а не в кресле. Врачиха, как вечно они делают, что-то писала. Лица не видно, но другая, конечно, сразу видно, смена пришла. Доктор подняла лицо.
— В чем дело? Вы видите — у меня идет прием.
— Доброе утро. Я от Татьяны Алексеевны. У меня срочное дело. — Антонина Макаровна решительно села. — Я подожду.