– Я не пацан попусту языком молоть.
Им пришлось спрыгнуть в воду, принимая от катерников «языка». Николай оскользнулся, дно илистое, пленный в воду окунулся. Вытащили мгновенно, не хватало, чтобы пленный захлебнулся. От воды пленный в себя пришел, забормотал.
– Вассер, вассер.
– Что он бормочет? – поинтересовался Николай.
– Воды испугался, – ответил Игорь.
– Ты немецкий знаешь? – удивился Николай.
– Немного.
– Тебе цены нет. У нас во взводе только лейтенант немного понимает.
Пленного поставили на ноги. Игорь по-немецки спросил:
– Идти можешь?
– Могу, а где я?
– У русских в плену.
– О, майн гот!
– Будешь отвечать на допросе честно, останешься жив, посадят в лагерь для военнопленных.
– Ты что ему сказал? – насторожился Николай.
– Чтобы не дергался и все на допросе рассказал.
– Правильно. Ну, топай, фриц!
Оказалось, вышли на позиции не своего полка, а соседнего. Пришлось пешком идти по тылам. В штаб своего полка Николай привел Игоря и пленного под утро, сразу к ПНШ по разведке.
– Разрешите доложить – взяли языка!
– А где Федор Крапивин?
– Утонул при высадке на берег. Мне катерник помог языка взять. Краснофлотец Катков. Добровольно хочет в разведке служить.
– Да? Похвально. Документы.
Игорь вытянул из кармана документы. После вынужденных купаний в речной воде страницы книжки слиплись, чернила расплылись.
– М-да.
– Товарищ лейтенант, водные процедуры пришлось принять. Я свои документы сержанту сдал, а Катков купания не предполагал, – вступился за Игоря Николай.
– Тоже мне, адвокат нашелся, разберемся. Что за язык?
– Черт его знает!
– Разговорчики.
У пленного из кармана кителя достали документы. Они, как и у Игоря, были в плачевном состоянии.
– Наме? – спросил лейтенант.
– Дитрих Шлемм, восемьдесят четвертая рота снабжения, – отчеканил немец.
– Снабжения – это хорошо. А дивизия?
– Четвертая танковая.
– Кто командир?
– Ганс Юнк.
Лейтенант по-немецки говорил скверно, с сильным акцентом, не совсем правильно строил фразы. Игорю это произношение резало уши.
Лейтенант достал чистую карту, без пометок.
– Покажи, где располагаются части дивизии?
Немец стал показывать пальцем.
– Здесь 12-й моторизованный полк, тут позиции 35-го танкового полка, их прикрывает 290-й зенитно-артиллерийский дивизион. А в этой деревне стоит четвертый разведывательный батальон. Здесь занимает позиции сто третий артиллерийский полк.
– Кто командир?
– Клеменс Бетцель, баварец.
Видимо, лейтенант проверял, не врет ли пленный, насколько понял Игорь. Так делали почти всегда, сравнивая показания нескольких пленных. Пока все сходилось.
Лейтенант обратил внимание на голову пленного.
– Откуда у вас кровь?
– По голове ударили, когда в плен брали. До сих пор болит.
– Вам дадут отдохнуть. Ты, Бармин, определи его в кутузку.
При штабе всегда было охраняемое помещение для таких случаев. Лейтенант сказал:
– Похоже – «язык» интересный. Где взяли?
Игорь нашел на карте приблизительное место, ткнул пальцем.
– Верно, вас должны были высадить вот в этой точке. Хм, у тебя какое образование?
– Среднее.
– А военного нет?
– Никак нет.
– Занятно. Карту знаешь, как и немецкий. Я ведь за тобой поглядывал. Ты понимал, о чем мы с немцем говорим.
– Я не скрывал, знаю. На берегу с пленным разговаривал, Николай тому свидетель.
– Откуда язык знаешь?
– До войны по соседству с нами немка жила, из поволжских. В школе немецкий плохо преподавали, она натаскивала.
Лейтенант решил проверить уровень владения немецким у Игоря, перешел на немецкий.
– Ранения имеешь?
Игорь обмундирование задрал, показал рубец.
– Осколочное, – определил лейтенант. – Как в катерники попал?
– После госпиталя. В запасном полку не спрашивают.
– Где госпиталь, кто начальник отделения, фамилия?
Игорь сказал. Лейтенант проверить хотел, все должно сойтись.
– Как имя и фамилия?
Игорь назвал.
– Ты погуляй возле штаба, но далеко не отлучайся, позову.
Час шел за часом. Игорь и походить успел, и посидеть на бревне. Из-за угла Николай вывернул.
– Ты еще здесь?
– А где мне быть? Лейтенант приказал не отлучаться.
– Не, война войной, а обед по расписанию. Ты не уходи, я сейчас подхарчиться пораздобуду чего-нибудь.