Медаль
Последний раз я был в Анапе четыре года назад. Четыре года назад последний раз слышал шум моря. Обычно мы с братом и соседскими мальчишками много купались, и всё время проводили за какими-нибудь играми и шалостями. Всё, что менялось со временем, так это, пожалуй, что к нашим проделкам добавились и шалости пьяные... Поистине нелепый, но почти единственный критерий взрослости в курортном городке приморского детства. Потом наша семья вздумала перебираться в Сибирь. Это там где холодно и медведи. Представьте, сильно ли были мы с братом рады такому положению дел! Но что было поделать. Последний раз мы приехали навестить родной городок четыре года назад, когда никого из родственников там уже не оставалось. В тот, последний приезд, мы ни разу не купались, почти не разговаривали, не смеялись. Мы прощались с родным городом, словно с матерью, уходя в далёкий поход, в «большую» и «взрослую», другую жизнь. Тогда со мной случилось много чего интересного, но более всего в душу запала одна встреча, о которой только и пойдёт теперь речь. Я любил прогуливаться по городу и вдоль моря самым ранним утром, когда ещё почти нигде не встретишь людей, кроме, разве что, нескольких шатающихся вусмерть пьяных туристов, чья вчерашняя гулянка несколько затянулась. Любимым же местом моим в ту пору стала небольшая подгнившая старая лавочка, расположенная посреди небольшой косы, по краям которой мать природа набросала огромных валунов и кое-где поместила редкий кустарник. Когда сидишь на этой лавочке, почти со всех сторон море и, что самое главное, из-за кустов никто с пляжа тебя не видит. Прекрасное место. Однажды, придя ещё раньше обыкновенного, я застал на этой лавочке человека, одетого в строгий костюм, с морщинистым лицом, высоким лбом, и с почти уже лишённой волос овальной, слегка даже приплюснутой головой. Человек сидел с опущенными руками и смотрел вдаль пустыми глазами. Мне стало интересно, что это за человек - очень уж у него был вид... необычный, что ли. Да и потом, я давно уже почитал эту лавочку за свою, так что, подавив стеснение, подошёл и сел рядом. Человек в костюме ничего не сказал. Он только вздохнул, окинул море печальным взором ещё раз, как бы на прощание, поднялся и ушёл, сильно прихрамывая на правую ногу. Мне стало неловко. Эта история повторялась ещё несколько дней. Я приходил, садился, - он вздыхал и уходил. Пока, наконец, всего за день до моего отъезда, он не заговорил. Утро тогда выдалось холодным, но меня вёл интерес и в положенное время я уже сидел рядом с господином в костюме для которого, на этот раз, сидение у моря было явно не самым приятным занятием. Он ёжился, пытаясь плотнее укутаться в пиджак, но всё равно мёрз. Его периодически потряхивало. Мы сидели молча минут пять. Вдруг, мужчина, не оборачиваясь, выдал: - У тебя не будет сигареты случайно? - Не курю - поспешил я с ответом, уже начиная расстраиваться, боясь, что этим дело и кончится. Пауза затягивалась. Я совсем не знал, как начать разговор, и собирался уже сконфуженный встать и уйти на этот раз первым, как он вдруг заговорил... - Ты, наверное, заинтересовался моим внешним видом? Разумно предполагать, что у любого сидящего вот так каждое утро или вечер у моря человека обязательно припасена какая-нибудь душещипательная история. Ведь, скорее всего, так оно и есть. - Мужчина повернулся, внимательно посмотрел мне в глаза и спросил - Ты, наверное, хочешь послушать? - Конечно! - мне пришлось сдерживать нахлынувшее от любопытства возбуждение, судя по настроению собеседника - неуместное. - Знаешь, я заметил, что труднее всего на свете прийти к самым простым вещам. И само это замечание, кстати, тоже очевидно и просто. Вот что, например, такое - судьба? Хотя давай не с этого начинать. Прости, я давно никому не рассказывал никаких историй, и почти забыл, как это делается. Скажи, если я с тобой поделюсь, ты же больше не будешь приходить сюда? - Я завтра уезжаю. Навсегда. - Хорошо. Итак... «Всё началось, когда мне было восемь лет от роду. Однажды, гуляя поэтому самому пляжу, я нашёл небольшую медальку, какую обычно дают наиболее успешным представителям МЧС, пожарным... Я цеплял её на майку и гордо вышагивал по двору и даже иногда ходил с ней в магазин и по улице. И вот с этой маленькой находки, можно сказать, начала обнаруживать себя сила судьбы, рока. Через год на свет появилась моя сестрёнка Машенька. А маму мы в процессе потеряли. Доктора часто что-то недоделывают, или делают неправильно... Хотя и без этого роды не всегда проходят гладко. Первые несколько дней я тогда провёл, совершенно не понимая, что происходит. Смерть мамы - как это? А появление Маши? Что всё это значит, как теперь с этим жить? Я был ребёнок, я ничего толком не понимал, и понять не мог, а отец был не в силах тогда меня поддержать. Отчётливо помню день маминых похорон. Ярко светило солнце, на небе почти ни одного облачка. В мире было светло и радостно, и оттого мне было ещё более странно находиться там, ещё сложнее что-либо пытаться думать. Когда мы уже приехали на место, и началась подготовка к церемонии, за каких-нибудь полчаса на небо забралась толстая фиолетовая, даже почти чёрная туча, и начался страшный ливень. Я сидел под деревом большую часть времени, почти ничего не думал, ни на что не реагировал, не отзывался, только ошалело смотрел по сторонам, пытаясь понять, что от меня хотят, когда где-нибудь по правилам требовалось моё участие. Осознание всего напало на меня уже позже, в машине, когда мы почти добрались до дома и следующие несколько часов я рыдал. Вечером папа кое-как успокоил меня и разревевшуюся за компанию новорожденную Машу, уложил нас спать и ушёл на кухню. Затем начались звуки. Я почему-то очень хорошо их запомнил: сначала звук разбитой тарелки, затем звякнули бутылки в открывшемся холодильнике, стук дверцы шкафа, снова холодильник, несколько ругательных слов голосом отца, из которых я понял только два (другие ещё не приходилось слышать) и вдруг ...Тишина. Было так тихо, что шум от движения собственной крови в теле начинал давить на голову. Утром я проснулся от тысячи разных звуков. Ревела в соседней комнате проснувшаяся Маша, лаяли собаки, гудели какие-то сирены, кто-то что-то кричал. Я, подскочил с кровати, пробежался по дому в поисках папы - папы дома не оказалось - и, непонятно зачем взяв Машу на руки, выбежал во двор. Там собрались соседи, туда-сюда сновали пожарные со шлангами, кого-то заносили в скорую помощь, пожарные заканчивали тушить видимо совсем недавно горевший автомобиль. Кто-то дёргал меня за плёчо и пытался узнать нашу с Машенькой фамилию. Потом нас посадили в машину и повезли. Не знаю почему, но я тогда вообще перестал соображать и был не намного надёжнее только родившейся сестрёнки. Позднее мы узнали, что человек, которого грузили в скорую - это наш отец, который напился, запершись в машине, и решил там же курить. Вот так, в огне, ушёл наш папа. Его смерть подействовала на меня больше всего. Сердце вдруг превратилось на долгое время в камень, а на уме зародилась идея, во что бы то ни стало сделаться пожарным. Прошло несколько лет. Нас вместе с Машей забрала к себе тётя Эльза. Не удивляйся так, у тёти немецкие корни, поэтому и такое имя. Родственников у неё самой кроме нас никого не было, вернее кто-то был, но пропал, сгинул при строительных работах где-то на Урале, поэтому она с радостью привезла нас с Машенькой в Новосибирск» - При этих словах я невольно вздрогнул, - «и оставила жить у себя. Там я вырос, там обрёл ту профессию, которой дал себе слово овладеть ещё в детстве. Машенька уже училась в школе и каждый божий день спрашивала меня, когда же я отвезу её на море, которое она уже однажды видела. Я всё только обещал, но никак не находил времени... Там же, в этом вечно спешащем, по большей части сером и деловом городе я впервые полюбил. Любовь эта не была страстной и сжигающей, не была яркой, уверенной в себе. Если некоторые сравнивают любовь с пожаром, то моя любовь была похожа на тихое и робкое горение свечи в безлунную и безветренную ночь. Это была первая любовь. Мы познакомились совершенно случайно и довольно забавным способом. Не помню уже, по каким делам, но я приехал на окраину города. Помню только, что очень торопился и почти не смотрел по сторонам, пробегая мимо старых сталинских трёхэтажных домов, окрашенных по большей части в пастельные тона. Солнце ярко светило, розовые, жёлтые и красноватые старые дома, несмотря на всю свою ветхость, объясняемую слишком долгим отсутствием капитального ремонта, выглядели уютно и тепло. Я почти бежал по улице, погружённый в свои думы, как вдруг, ощутил на голове и плечах влагу и тепло. Следом появился запах. Отвратительнейший запах пищевых отходов и особенно испорченной рыбы, которую полупьяная хозяйка комнаты на третьем этаже выкинула, как это делалось ещё в Средневековье, прямо на улицу, вернее, прямо мне на голову. И вот, я стою посреди улицы в полнейшем недоумении, с головы, плеч и даже лица капает зловонная жижа, а напротив, через пешеходный переход идёт ко мне она... самая красивая девушка в мире. Я застыл без движения, ноги от смущения онемели, руки стали дрожать. Она, она... Боже, как она была прекрасна в тот миг, вся сияющая, в коротеньком синем платьице, самых лёгких туфельках, довольная собой и окружающим миром. Увидев меня, она рассмеялась - звонкие колокольчики её см