Глава 18
Сегодня шестнадцатое марта, день, когда мы покинем Немезис, день, когда я сожгу собственный дом... Но Рауф опускает мои руки и, туша огонь в камине, качает головой, бросая только одно слово, одно имя, чтобы я позабыла о мысли стереть дом детства с лица земли. Риан. Он ещё может вспомнить, он ещё, может быть, вернётся. Огонь потушен, спички потеряны. А дом останется. Он дождётся Риана.
С каждой минутой мне становится всё холоднее, всё тяжелее и тяжелее дышать в тугом корсете, парик чаще закрывает глаза. Ив становится напряжённее. Она ждёт чего-то, молчаливо глядя вперёд, выталкивая меня из тела. Но не отвечает на мои вопросы. Только почему-то чаще и чаще думает о Забытом Городе. Всё дольше я вглядываюсь в далёкую Стену, которую не вижу, глазами Ив, боясь обернуться к морю, которое вдруг стало казаться таким устрашающим. Неужели Ив опасается наёмников?
— Рауф, скажи, это ведь не ловушка? Они точно отпустят нас?
Но эриец не может ответить с полной уверенностью. Он тоже сомневается, тоже чувствует, что произойдёт что-то плохое. Это ощущение появилось едва незаметной дрожью в тот самый момент, как я увидела билеты на дирижабль в Эрию, как взяла в руки документы с разрешением на перелёт. А сейчас оно рвётся наружу, давя на рёбра изнутри.
— Может быть, назад, пока не поздно, Рауф?
— Нет. Поздно уже поворачивать назад, пойми! Просто поздно — больше нет путей отступления. У нас есть лишь один шанс спастись, и я не намерен его упускать, — он смотрит на меня почти озлобленно, почти обиженно. И тут же где-то далеко слышен гудок. Рауф распахивает дверь, хватая меня за руку, не позволяя оглянуться назад, и мы почти летим к воздушному причалу, изо всех сил сохраняя спокойствие Агаты Вайресс и её лакея, изо всех сил сдерживая себя, чтобы не повернуть назад. Вижу краем глаза мелькнувшее лицо одного из соседей, когда прячу ключ в тайник, и не могу сдержать улыбки: так вот, кто ждал всё это время, кто следил за домом, не вторгаясь в его пределы. Надеюсь, не зря... Может быть, этот человек узнал меня, может быть, он ещё помнит моё имя. Вот только я вспомнить, кто же он, никак не могу, и от этого становится немного горько. Может быть, Риан когда-нибудь вспомнит?
— Госпожа? — эриец, не выходя из роли, обеспокоенно заглядывает мне в глаза, когда, едва я ступаю на ступеньку воздушного судна, моё тело наливается свинцом. Предчувствие беды ещё сильнее сдавливает грудь, перерастая в боль, которая разливается внизу живота, словно разрывая старые шрамы. Мне трудно стоять на ногах. А сзади замер, хмурясь, наёмник-наблюдатель, тот самый, что дал нам последний шанс, тот, кто не упустит своей добычи. Я должна сделать этот чёртов шаг, зайти на дирижабль! Шлюз закрывается. Чувствуется мягкий толчок — судно отрывается от земли, легко взмывая ввысь, и двигатель начинает шуметь чуть сильнее.
А я падаю прямо на пол, когда отказывают ноги — боль внизу живота растекается подобно яду по всему телу. Теперь болит сердце. Бьётся судорожно, словно что-то мешает ему. Словно холодные руки сжимают его, останавливая. Ещё чуть-чуть, и я лишусь сознания.
— Госпожа? Мисс Агата! — Рауф бледнеет, и его глаза расширяются. Я даже могу рассмотреть россыпь золотых крапинок в его радужках. Открываю рот, но не могу выдавить ни звука. Больно, ужасно больно. Моё сердце разрывается, оно вот-вот!..
«Ева! Ева, дыши, дыши!» — Ив тянет ко мне руки, а я падаю куда-то, и она, крича, бросается следом в чёрную пучину. А перед глазами только небо. Фальшивое синее небо.
— У неё остановилось сердце!
***
Паровозный гудок ударяет по ушам, и я будто выныриваю из какой-то дрёмы, осознавая, наконец, действительность. Кто-то толкает меня плечом, кто-то наступает на ногу.
— Эй! Не стой на дороге! — озлобленный выкрик, и я послушно пропускаю незнакомого мужчину, а взгляд цепляется за большую вывеску с едва различимыми выцветшими буквами: «Добро пожаловать в Беркель». Я помню это княжество, карта Беркеля по крупицам собирается перед глазами. Как паззл, как картинка — разум воссоздаёт каждую улицу, каждый переулок столичного поселения. Помню, как совсем недавно, меньше двух лет назад, мы с Евой воровали здешние яблоки, выбирая самые спелые, самые красные. Помню, как она упала с дерева, как она смеялась, смотря на моё беспокойство, перерастающее в раздражение. Она любила яблоки и всегда выбирала самые сладкие. А мне попадались самые кислые, неспелые. Беркель — княжество садов и плантаций фруктов. Но единственное, что мы запомнили отсюда — огромные яблоки, которые невозможно съесть целиком. И даже сейчас, откусывая слегка подмерзший фрукт, не могу сдержать усмешки от того, что сводит скулы: ничего не изменилось. Это яблоко кислое.
Следую торопливо нарисованной Вальтером карте, ступаю по брусчатке, которая внезапно переходит в пыльную дорогу, отчего я едва не падаю, выискивая глазами нужный адрес. Нашёл. Опрятный одноэтажный дом на окраине города, выделяющийся обилием металлических деталей и табличкой, которая гласит, что кузница Гарнена находится ниже по улице. Я слишком многого жду от этого места, я столько раз представлял себе этот момент, столько вариантов развития событий перебрал! Но вот момент истины настал, я стою возле закрытой двери дома Гарненов, боясь сделать последний шаг.
Зря я послушал Вальтера. Евы здесь нет и быть не может! Мне нужно на юг, в Иремарию. Чёрт подери, на что я трачу драгоценное время?! Ноги горят огнём, требуя движения, и по телу пробегает судорога. Делаю шаг назад, почти успеваю уйти, но едва не сбиваю с ног девушку, которая, охнув, вдруг улыбается мне, смотря куда-то в сторону.
— Прости, задумалась. Ты сегодня рано, — дотронувшись до моей руки и, наконец, посмотрев на моё лицо, незнакомка давится воздухом. В её глазах нарастает ужас, смешанный с удивлением. Она открывает рот, чтобы сказать что-то, но не может произнести ни слова, лишь неотрывно смотрит на моё лицо, дрожа. Со мной что-то не так? Неужели её так напугала повязка на глазу? Неужели снова пошла кровь?
— О небо, — едва слышный выдох, и тишину улицы разрезает её вскрик, резкий, пронзительный. Я срываюсь прочь, дальше от этой девушки, но её руки мёртвой хваткой держат мою ладонь. Она напугана, до смерти напугана, но всё равно не разжимает пальцы.
— Айрон... Риан? Риан Харнетт?!
Я застываю, всего на мгновение застываю, оборачиваясь, и с головы слетает капюшон плаща. А девушка подносит руку к губам и подаётся вперёд. Её взгляд гаснет, она начинает оседать, теряя сознание, и мои руки подхватывают её машинально, стоит взгляду зацепиться за округлившийся живот. Из её кармана, звонко ударяясь о землю, выпадает ключ, и девушка тихо стонет, не приходя в себя.
— Орион...
Опять Орион. Неужели эта незнакомка и есть Кассиопея Гарнен, о которой говорил Вальтер? Приметы совпадают — на моих руках рыжая девушка с веснушками на лице. И глаза у неё были светлые, совсем как у Вальтера.
— Что здесь происходит?! — едва я подношу ключ к замочной скважине, как кто-то хватает меня за плечо, разворачивая, и в следующее мгновение мир начинает вертеться перед глазами. Я чувствую привкус крови во рту, тупую боль в скуле и чьё-то разъярённое дыхание. И ладони упираются в пыльную дорогу, колено прошивает вспышка боли. — Что ты с ней сделал?
Голова гудит, я не могу сориентироваться и поймать равновесие. Вижу размытый силуэт высокого мужчины, что прижимает к себе Кассиопею, держа её одной рукой. И на секунду, всего на секунду перед глазами всплывает образ отца. Мужчина замолкает на полуслове и, опустившись на корточки, отнимает мои руки от головы, заставляя посмотреть на него. Время останавливается, краски меркнут. Словно я вернулся в Забытый Город, где безумие пожирает разум без остатка.
На меня смотрит человек с таким же, как у меня, лицом. Абсолютная копия!.. Серые радужки с жёлтыми прожилками, светлые волосы, забранные в хвост. И шрам на лице, рассекающий левую бровь. Этот человек — моё отражение. Орион Гарнен?.. Я не могу пошевелиться, я всё ещё вижу его ошарашенное и растерянное лицо, которое вдруг бледнеет. И его голос, так похожий и так не похожий на мой собственный, срывается на удивлённый шёпот.
— Ты жив... Ты вернулся, брат...