Глава 19
— Госпожа Агата... Его схватили наёмники, — страшные слова, и мои руки немеют. Останавливается сердце, падая всё ниже и ниже, а тело становится чужим. Его схватили наёмники. Ждали на причале, знали, что мы вернёмся. Чувствовали, что не сможем покинуть Немезис. Именно поэтому и отпустили, отдали жалкое подобие долга перед бывшим товарищем, перед своим же.
Обвожу взглядом стерильно-белую палату, застывших в ожидании лекарей, и взгляд падает на окно. Я вижу тучи, тяжёлые и угнетающие, скрывающие солнце. Чувствую запах дождя, а ведь в тот день, когда мы сели на тот чёртов дирижабль, земля была пыльной и сухой, а на небе не было ни единого облака.
— Какой сейчас день?
— Девятнадцатое марта.
И сердце останавливается окончательно. Подавляю застрявший в горле крик, изо всех сил сохраняя маску портрийской аристократки перед обеспокоенными лицами врачей, и откидываюсь назад, на подушки. Я потеряла целых три дня!
— Оставьте меня, — едва ощутимый взмах руки, и мужчина с женщиной, вскакивая, спешно уходят из палаты, оставляя меня, наконец, наедине с тишиной. Руки дрожат, когда я пытаюсь закрыть ими глаза, не видеть этого мира, вмиг наполнившегося дождём и тьмой, а губы кривятся в истеричной улыбке, отчего сводит судорогой мышцы на шее. Это всё-таки случилось. То, чего я так боялась, то, из-за чего я тогда хотела умереть. Судьба настигла Рауфа. Он исчез, как и Ян, Риан, Ллойд... Всё это было напрасно. Всё, на что я надеялась — ложь!
Ив, раз ты Королева, раз ты сердце Забытого Города, сделай что-нибудь! Забери мою жизнь, но спаси его, Ив!.. Единственное оставшееся желание, а в груди нарастает злость, в которой начинает сквозить презрение. Не моя — её злость. Меня затягивает куда-то назад, я чувствую удар по лицу и теряю равновесие. Мир плывёт, и в сознание врывается серость Забытого Города, тело сковывает прохлада Парадиза. Я снова там, у алтаря, моя спина саднит от удара о камень, щека горит, а глаза никак не могут ухватиться взглядом за бесконечно серое небо. Я вижу Ив перед собой, но где-то краем сознания понимаю, что это не воспоминания. И не сон. Я вижу её в реальности и, хоть перед глазами снова пейзажи Забытого Города, я вскоре вижу, как сквозь серость проступают белоснежные стены лечебницы, словно две действительности смешались, наложившись друг на друга как плохо проявленные фотокарточки. Не понимаю... А Ив не даёт мне опомниться:
«Не смей даже думать об этом. Не понимаешь до сих пор, что происходит? Подумай головой, разве всё, что он сделал — зря?!»— она толкает в грудь, и я ударяюсь не то об алтарь, не то о кровать. Ив возвышается надо мной, полупрозрачная, словно призрак, и плачет. Тихо, со злостью, а у меня в груди невыносимо ноет. — «Я знаю, что ты сейчас чувствуешь, но не смей пороть чушь, Ева. Ты ведь ни черта не понимаешь и не чувствуешь — не хочешь прислушаться к себе. Пойми, что твоё желание уже невозможно!» — она встряхивает головой, ударяет кулаками по алтарю, но ничего, совсем ничего не может сделать.
— А что мне ещё остаётся? — голос срывается на шёпот, беспомощный, обречённый. — Ну же, пойми, ведь у нас одна душа на двоих, ты должна знать, должна чувствовать всё! Это случилось, Ив. Я потеряла Рауфа, потеряла всё, что у меня было!
«Ты всё ещё не понимаешь, да?.. Ты уже не исчезнешь. Только если умрёшь», — она поднимает руку, словно занося её для очередного удара, и я непроизвольно зажмуриваюсь, но до ушей доносится только шорох. — «Вот, смотри, что же я пытаюсь до тебя донести. За своими слезами ты не видишь очевидного, Ева», — она, вытянув руки вперёд, заставляет меня опустить на них взгляд. На её ладонях трещины, словно они вот-вот рассыплются на кусочки, которые развеются серым пеплом по ветру. Усмехнувшись, она отходит назад, не позволяя мне до неё дотронуться.