Глава 20
Всё утро меня преследует чувство, что я что-то упустил. Мне снились странные сны, в которых Ева уходила куда-то, не оборачиваясь, решительно сжав кулаки. Она была в серых одеждах, волочившихся за ней и тающих, сливаясь с землёй, переходящих в неё. Серые. Они были такого же цвета, как небо Забытого Города, тяжести которого я уже никогда не забуду. Её ладони были покрыты трещинами, казалось, они вот-вот развеются по ветру серым пеплом. А на лице застыло выражение отчаянной храбрости, такое, с которым идут на эшафот, гордо подняв голову. Ева уходила куда-то в темноту, и я чувствовал, что из этой тьмы она никогда уже не вернётся. Я звал её, но она меня не слышала, я пытался догнать её, но не мог приблизиться. Тьма поглощала её, обволакивала, а моё тело сковывал холод, от которого застывала кровь.
— Евангелина!..
Когда я очнулся от собственного глухого крика, понял, что больше оставаться в этом доме не могу. Нельзя сидеть на месте и ждать вестей от некого Зехеля, ведь именно я рыцарь Евангелины Харнетт. Я должен найти её, не позволить уйти в ту холодную тьму. Но где искать? В Иремарии или Доминионе? До юга добираться слишком долго. Если я не найду сестру там, то потеряю целых семь дней зря. Потом в Доминион — шестнадцать дней. Через весь континент! Но если я сразу отправлюсь в Доминион... Какой должна быть причина, чтобы попасть в это полузакрытое княжество? Мама наверняка сможет мне с этим помочь. Мне нужно поговорить с ней!
— И снова никаких результатов. На западе её не было. Остался юг и Эрия. Только это, но опять же!.. — я выхожу из комнаты и слышу треск от удара по дереву. Орион с размаху бьёт дверью о косяк, хмурясь, и я, глядя на конверт с фамильной печатью в его руках, вспоминаю, что он всё ещё наследник графа Гарнена, а значит, у него определённо есть право попасть в Доминион без препятствий.
— Орион! — мой голос хрипит от волнения и долгого молчания, и брат дёргается. — У меня есть просьба. Позволь мне поехать в Доминион под твоим именем!
— Но с чего это вдруг? Зехель ведь ещё... И круг поисков сузился, теперь дело пойдёт быстрее, определённо.
— К чёрту всё! Мне нужно ехать. Сейчас же.
Чувствую, что теряю терпение. Этот сон был неспроста. Грудь сдавливает ужас, а по спине лентой скользит тот самый ледяной ветер, который забрал Еву. Предчувствие не отпускает меня, и страх нарастает с каждой секундой.
— Что произошло, сын мой? — мать плотнее кутается в шаль и обеспокоенно сжимает мои ладони, заглядывая слепыми глазами прямо в душу. — К чему такая спешка, Риан? Орион прав: нужно дождаться вестей от Зехеля. Так безопасней и для тебя, и для нас!
— Прости. Но я должен ехать, я не могу больше оставаться здесь. Ева в опасности, мне приснилось, что её вот-вот заберёт Забытый Город, а предчувствия никогда меня не обманывали.
— Не беспокойся, малышку Еву он точно не заберёт. Она не пересечёт Стену.
Мать говорит уверенно, и на секунду, всего лишь на мгновение я ей верю. Ведь отец там, в Забытом Городе, говорил то же самое. Еву он не заберёт... Нет. Это неправда. Он отпустил сестру лишь единожды. И меня — лишь благодаря ей. Больше поблажек не будет, больше Ева не сможет противостоять Забытому Городу.
— Я должен. Просто поверьте мне! Я видел сон. Чёрт подери, я почти не вижу снов, но этот!..
Орион с матерью невыносимо долго глядят на меня, и тишина сгущается в маленькой комнате, давит со всех сторон, заставляя опускать голову всё ниже и ниже. Я задыхаюсь. Кажется, что вокруг меня лишь серый пепел — всё, что осталось от Евы. Я опаздываю, чертовски опаздываю! Но вот мать вздыхает и обессиленно опускает голову, сдаваясь, и я срываюсь с места, на ходу застёгивая пуговицы плаща и завязывая на слепом глазу подаренную братом повязку. Они не бегут за мной, не останавливают. Пусть. Я знаю, что Орион видел меня этой ночью, ему известно, что у меня снова был приступ. Сегодня я бежал за Евой, но потом стал преследовать Кассандру. Это она, а не Ева, должна исчезнуть в том холоде. Это она должна раствориться в темноте и рассыпаться пеплом. Она, а не Ева! Ещё немного, и я нашёл бы эту тварь. В Кассиопее. Ещё немного и...