***
— Моё имя Анна Доминионская! Мне необходима аудиенция Князя!
Дыхание перехватывает, и силы иссякают, едва я произношу последнее слово. На станции мгновенно виснет тишина, и воздух словно становится гуще, темнее. Я чувствую, что что-то изменилось, и Ив, затаив дыхание, напрягается. Коренные доминионцы начинают испуганно перешёптываться. Они все, как один, смотрят на меня, прожигают своими взглядами, хотя минуту назад не обращали на меня совершенно никакого внимания.
— Проклятая Княжна вернулась!
— Она вернулась!..
— Забытый Город гневается на нас?
Люди начинают двигаться вокруг, смыкая круг, а потом словно набрасываются на меня. Мне страшно, мне кажется, что они вот-вот разорвут меня на куски. На их лицах злоба, почти отвращение.
— Проклятая! Чёртово детище тьмы! Ты прокляла нас! — женщина плачет и тянет ко мне ладони, тянет их к моей шее. Я ничего не понимаю, но руки инстинктивно отталкивают людей, которые хватают меня за волосы, одежду. Они хуже животных. В их глазах горит ненависть и страх, а лица искажены до неузнаваемости. Ив пытается меня защитить, но ничего не может сделать — люди проходят сквозь неё, даже не подозревают о том, что она здесь, рядом.
«Ева, берегись!» — вскрик, но я не успеваю среагировать. Кричу, когда упираюсь спиной в будку привратника и проваливаюсь назад, ударяясь спиной о землю. Машинально закрываю лицо руками, и сознание накрывает волна дикого ужаса. Но перед носом хлопает, закрываясь, дверь, а привратник, что вытянул меня из разъярённой толпы, тяжело дышит.
— Вы в порядке? Что за чёрт тут происходит?! — его голос обрывается, когда кто-то бьёт кулаком по стеклу. Маленькая будка, совсем беззащитная, вот-вот окажется раздавленной под гнетом сошедшей с ума толпы. Я не могу дышать, мне ужасно тесно в тугом корсете, а на глаза наворачиваются слёзы. Мне не сбежать. Они убьют меня до того, как я доберусь до Князя. Мир начинает плыть перед глазами, искажаться, становиться сплошным безумием. И сердце стучит слишком гулко: пульс эхом отдаётся в ушах. Я почти не слышу голос несчастного привратника.
— Эй, держись! Не теряй сознание!..
***
— Как ты? — опираюсь о косяк двери, сдерживаясь, чтобы не поморщиться — тут слишком сильно пахнет дешёвым виски. Орион даже не оборачивается, только чуть склоняет голову.
— А как ты думаешь? Хотя в первый раз было тяжелее. Гораздо. Сейчас его я, по крайней мере, не видел.
Он говорит невнятно и очень тихо — слишком пьян, чтобы контролировать речь. Но всё ещё трезв, чтобы перестать думать и забыться. Брат шумно отодвигает стул, оборачиваясь ко мне, и я вижу, что его глаза совершенно ясные, вовсе не затуманенные алкоголем, хотя видно, что равновесие ему держать уже тяжело. И не могу сдержать усмешки: он не такой, как я. Почему-то ужасно хочется выпить, хоть в голове и вертится назойливая мысль: «бесполезно. Хоть сколько пей, эффекта не будет». Но горло уже обжигает отдающий спиртом виски.
— Может, расскажешь всё?
— Тебе это нужно? — Орион усмехается, отворачиваясь и вновь припадая к бутылке. — Тебя ведь это не касается. Ты вообще уже должен быть в поезде. Какого чёрта ты стоишь тут над душой и действуешь мне на нервы? Ты хоть знаешь, каково мне?!
— Мать сказала?