«Я горжусь тобой, сын», — фраза, сказанная на прощание, фраза, которую я услышал спустя одиннадцать лет после смерти отца. Ради того, чтобы вновь услышать нечто подобное, я горы свернуть готов. Я самый счастливый человек на свете! Увидел невозможное, вновь встретил отца, вернулся с Той стороны вместе с Евой. Вот только возвращение это определённо будет стоить нам дорого... Качаю головой, отгоняя мысли, но радостная усталость и наполненность уже исчезли, и меня накрывает опустошение, которое я гнал прочь с того самого момента, как увидел родное небо Немезиса. Всего на секунду кажется, что всё это чушь, и мне хочется убедиться в том, что это не последняя иллюзия Забытого Города, что мы ещё живы. Голос предательски срывается, разрывая тишину, когда взгляд цепляется за далёкий знак, который сестра ещё не видит. Так вовремя, не нужно придумывать повода для разговора.
— Ого, смотри, Портрия! Мы на самом севере? Поверить не могу!
Ева смотрит на меня с подозрением, щурится, пытаясь разглядеть знак, на который я указываю. Не верит ни моим словам, ни моей насквозь фальшивой улыбке. Тяну её за собой, ускоряя шаг, продолжая нести чушь про Портрию. И только её тихий вздох удивления окончательно заставляет поверить, что всё, что происходит сейчас, реально. Мы действительно выбрались, потому что знак нагрет солнцем, которого в мире по Ту сторону нет.
— Надо же, как нам с тобой повезло. Но я больше ни за что не спрыгну с движущегося состава, — её улыбка из вымученной понемногу превращается в привычно-открытую и немного вызывающе широкую. Сестра вздыхает и, отбросив волосы назад, оборачивается к Забытому Городу. Вижу, как она старается перебороть в себе страх, ей это нужно, чтобы идти дальше. Мне тоже пора бы перестать об этом думать.
— Знаешь, тогда было всё равно, но, если посмотреть так, мы ведь даже не были уверены, что найдём дыру и не окажемся размазанными по рельсам следующим паровозом.
Ева фыркает и морщится, представляя эту картину. И толкает меня в плечо, делая несколько шагов вперёд, когда я не могу сдержать смеха. Сама, без моей помощи. Она становится прежней, из её глаз пропадает непривычная радость на грани отчаяния, уступая место обыденному безразличию, и у меня внутри что-то обрывается. Кажется, наконец-то перестал ныть разболевшийся непонятно с чего живот. Интересно, с чего он вообще болел?
— Кстати, здесь ведь пусто, так? Я не слышала ни одной легенды о Портрии, — сестра оборачивается и хмурится, а я не сразу понимаю, о чём она. А когда приходит осознание, вслед за ней разливается и тоска. Она права.
— Да, здесь ничего... Вряд ли люди вообще знают здесь о Парадизе. Так что приведём себя в порядок и уедем.
— Понятно.
Вновь виснет молчание, прерываемое только шарканьем подошв по пыли и редкими вздохами усталости. Настроение меняется за этот день уже в тысячный раз: теперь на душе тяжело и хочется запереться в комнате, закрыть шторы и заняться раскладыванием бессмысленных пасьянсов, чтобы было слышно только шуршание карт. Чтобы был маленький мирок, ограниченный стенами комнаты. Но над головой бескрайнее небо без единого облака, а взгляд не находит горизонта: горы и холмы тают в вечерней дымке, размывая границу между небом и землей. Слишком большой мир. Слишком незначительные мы. Неуютно.
Но вот перед глазами возникает равнина, на которой расположилась Портрия. Самое северное княжество, спрятанное среди гор и холмов среди хвойного леса. Самое красивое в своей идеальности — мы много о нём слышали. Белые здания, пятна деревьев и высокое, недосягаемое небо, которое сейчас кажется неподъёмным. Княжество действительно похоже на картинку из детской сказки, слишком оно выглядит ненастоящим, наигранно спокойным и чистым. И вновь в голову закрадываются мысли о том, что всё это фальшивка, издевательство мира по Ту сторону. Ведь Портрия — это конечная станция состава, на котором мы ехали. Чёртов Забытый Город специально вышвырнул нас сюда? Неважно. Главное, что позволил уйти. Не думать, не думать... Нужно найти ночлег. Место, где можно, наконец, отдохнуть наедине с собой и отдельно от мира. От обоих миров. Но есть проблема.
— Думаешь, стоит идти в трактир? — прикасаюсь к руке Евы, чувствуя, что её пальцы ужасно холодные, почти ледяные, и она оборачивается.
— О чём ты?
— Листовка. В поезде ведь была листовка с твоим именем.
— Точно. На станцию? Там наверняка можно узнать. Но...
— Я схожу. Подождёшь меня здесь, ладно? — указываю на мост, и сестра заторможенно кивает, после чего уходит, не оборачиваясь, скрывается под деревянным настилом над крохотной речкой. Действительно, будет плохо, если листовки уже здесь. Я не хочу опять ночевать на улице под этим огромным и тяжёлым небом.