Они почти нагнали нас. Чёртовы чистильщики, что шли за нами слишком долго. Путая следы и пытаясь оторваться, мы лишь попали в их ловушку. Просчитались. Убегая по извилистым улицам окраин, прячась в тени покосившихся домов и перепрыгивая помойные лужи, мы пытались найти выход из клетки, избежать петли, что уже затягивалась на шее. Трактир, в котором мы остановились, пришлось позабыть вместе с большинством вещей — при нас остались только сумки с самым необходимым. Больше всего жаль пластинки, их ведь было так много!..
Не нужно было вообще лезть в тот притон, но слишком велик был соблазн. Кто же знал, что там окажется засада? Кто же знал, что не на нас? Мы просто оказались не там, где нужно. Не в то время. Но мы одни из немногих, кому удалось сбежать. Ева меня поколотит, если узнает, что эта девушка, ужасно наивная, почти не знающая мира, — одна из хозяев того притона. Сестра меня точно не простит, если узнает, что именно я попросил у Ризель помощь, а не наоборот. Будь попутчица осторожней, она наверняка отказалась бы.
— Что это с ней? — едва за спиной сестры закрывается дверь купе, как Ризель хмурится. — Проголодалась?
— Кто знает...
Поднимаюсь, стряхивая сон — кажется, теперь о нём можно позабыть. Наверное, я могу понять Еву — рядом с Ризель, оказывается, действительно сложно находиться. Вот почему она ушла. Не выдержала. Снова.
Окунаясь в холодное безразличие сестры, я могу забыть о том, что такое лишние эмоции. А сейчас, когда её нет рядом, а я остался один на один с настоящим штормом, сквозь меня просачивается страх попутчицы, её напряжённое ожидание и какое-то непонятное опасение, и настроение, вроде бы поднявшееся после того, как поезд тронулся, вновь портится. И в моей груди поднимается паника. Я верил, что Ризель действительно не очень умна, но теперь, когда смотрю на неё, когда опасность позади, а она напугана, что-то мне подсказывает, что меня обвели вокруг пальца. Действительно ли попутчица такая недалёкая? Вряд ли тогда её сделали держателем притона. Разве что по связям, но это очень маловероятно. Или она лжёт так мастерски? Но тогда почему не может до конца выдержать маску? Ещё и эти слова, сказанные ею Еве: я всё слышал. Сестра попала в точку, хоть наверняка этого и не поняла: эта девушка что-то нам недоговаривает. Слишком легко согласилась помочь, слишком всё прошло гладко.
— Расскажи мне всё. Что ты скрываешь? Кто до тебя не доберётся? Эры здесь нет, можешь не утаивать. Мы ведь уже выполнили условия договора, к чему недомолвки теперь? Это ни на что уже не повлияет. Расскажи, почему ты попросила меня достать билет до Арнена и проводить тебя?
Попутчица отводит взгляд и закусывает губу — сомневается. А я чувствую, как собираются в кучу мысли, выстраиваются в чёткий ряд. Так привычно и правильно. И отходит на второй план головная боль, исчезают чужие эмоции. Слой за слоем отделяю свои чувства от Ризель, беру себя в руки — я научился этому у Евы. А девушка вздыхает и, зажмурившись, резко опускает голову:
— Прости! Я не видела больше выхода. Они были слишком близко. Господин Марти подставил меня...
— Подставил? Он сбежал?
— Да... Кажется, он знал, что чистильщики планируют разорить то гнездо, и оставил всё на меня, а сам исчез за день до происшествия.
Чувствую, как по спине пробегает нехороший холодок, а в животе завязывается противный узел. Так вот о чём именно она умалчивает? Вот он — третий вариант, о котором я даже не подумал! Ризель вовсе не любовница Господина Марти, как показалось мне на первый взгляд. Да даже если она ей и была — он сделал её хозяйкой лишь для того, чтобы однажды подставить. Она могла молчать. Недолго, но могла, что и сделала. И почему мне этот вариант не пришёл в голову раньше? Ах да, всё просто: я не просчитывал это. Просто не учёл, решив отбросить. Снова сделал то, за что постоянно ругаю сестру. Вот почему всё прошло так легко. Ризель обманула нас. Меня.
— Почему не сказала с самого начала? Ты хоть понимаешь, каковы могут быть последствия? — пытаюсь сдержать злость, которая вот-вот перекроет страх, поднимаю взгляд на попутчицу. А она, сглотнув, пытается улыбнуться и неловко пожимает плечами. Боится.
— Рене, я уверена, они потеряли след... Да, они следили за мной, но думаю, их внимание всё же было сосредоточено на Господине Марти. Сам подумай, если бы они хотели поймать меня, то не дали бы сбежать из Беркеля! Всё-таки, я не столь заметна и не представляю никакой ценности...
— Ты не можешь быть уверенной в том, что они не здесь! Кто знает, может быть, они в соседнем купе?! Они ведь всё-таки пришли туда, не так ли? Если бы охотились только за Господином Марти, никакого нападения и не было бы! Откуда тебе знать, что они дали тебе и нам с Эрой шанс сбежать, только чтобы собрать нас троих вместе?..
Застываю на полуслове, чувствуя, как холодеет тело. Чёрт... Всего на секунду возникает удивлённая и немного недовольная мысль: что со мной происходит? Давно я не был таким рассеянным. Как же я мог упустить этот момент? Недосып и голод мне явно на пользу не идут. Я совсем забыл про Еву!
— Надо найти Эру, — срываюсь с места, но Ризель сбивает меня с ног, и я падаю в проход. Голова гудит, затылок прошивает вспышка боли, а девушка с мертвенно бледными губами и полными слёз глазами уже сидит на мне, прижимая к полу за плечи.
— Не уходи. Мне страшно. Пожалуйста!..
— Но Эра!
— Если бы чистильщики были бы здесь, они наверняка взяли нас на станции! Куда они денут наши трупы в поезде?! Их здесь нет, Рене. Они потеряли след.
Вижу, как трясёт перепуганную до смерти девушку, и вспоминаю неизменные ночи после походов в казино. Еву трясёт точно так же, а у меня обычно вообще зуб на зуб не попадает. И дико холодно, темнота давит со всех сторон. Отдача. Эмоции, которые Ризель сдерживала так долго, прятала и копила, теперь бьют через край, заставляя девушку едва ли не сходить с ума. Вот почему сестра так спешно вышла. Я знаю эти чувства, и мне становится ужасно жаль Ризель. Ведь даже Ева, не отличающаяся эмоциональностью, обычно плачет в таком состоянии. Что же испытывает тогда эта девушка?
— Наверняка это так, Рене. В конце концов, пока мы в пути, мы точно в безопасности. Они никого не убьют в поезде.
— Откуда тебе знать?
Ризель вновь отводит взгляд и, как-то криво усмехнувшись, почти шепчет:
— Мне всё известно о чистильщиках. Самый дорогой для меня человек был одним из них.
Я смотрю на неё, пытаюсь понять, лжёт она или нет, пытаюсь разглядеть на её лице хоть тень фальши. Но её нет. Попутчица, сбросив все маски, сейчас плачет, обнимает себя за плечи, уткнувшись лбом в мою грудь, и трясётся от нахлынувшего страха. Я чувствую, как ужас отпускает меня, как выравнивается сердцебиение, замедляется пульс. Остывает кровь и мысли становятся ясными, чёткими.
— Я ни за что не подвела бы вас. Честно. Пока вы отыгрывали билеты, я следила за станцией. Ни одного чистильщика. Поверь мне, Рене!
Мне хочется поверить в это. Удача определённо на нашей стороне, я уверен... Всегда так было. Она уже отвернулась от нас в том чёртовом княжестве, а значит, сейчас снова с нами. Судьба всегда благоволила нам. Ведь Ризель всё-таки помогла нам в Беркеле. На свой страх и риск, а ведь могла просто пройти мимо. К тому же это в её интересах — укрыться от чистильщиков. Ей незачем лгать. Взгляд сам скользит на запертую дверь — Ева, когда уходила, уже механически плотно её закрыла собой. Как там она? И вообще, где она? Пытаюсь просчитать шаги сестры, понять ход её мыслей. Молюсь, чтобы сестра не наделала глупостей и вела себя тихо, и сажусь обратно на сидение. Ева должна понимать всё. А мне нужно успокоиться. Пока ничего плохого не произошло. Я могу натворить глупостей.
Девушка пытается поблагодарить меня, но голос не слушается, и в итоге она просто утыкается носом в колени, всхлипывая и хватаясь за мой рукав. Мне остается только верить и надеяться, что если чистильщики в поезде, они не знают обо мне и сестре. Но если они придут за нашей попутчицей...
Мне будет её жаль.
*Гогглы — в переводе с английского «goggles», буквально означающее защитные или темные очки. Внешне напоминают первые очки пилотов, гонщиков или сварщиков. В данном случае гогглы у Евы предназначены для того, чтобы скрыть цвет глаз и часть лица, но также используются для защиты глаз от дождя или ветра.