***
Томительное ожидание сводило с ума, выматывало всё сильнее и сильнее, пока писк грызунов не прервался грохотом тяжёлой двери. Недовольное бурчание про крыс и грязь, скривившееся в отвращении лицо, но незнакомец, вошедший в камеру, тут же отбрасывает всё это, доставая из-за пазухи свёрток.
— Вот, я нашёл его, — мужчина, тоже эриец, но на добрый десяток лет старше моего надзирателя и с явной сединой в волосах, разворачивает платок и протягивает напарнику медальон. Тот расслабляется, почти бережно убирая находку в карман. Как ему удалось? Ведь я надёжно его спрятала, его не нашла бы даже Кассандра!
— Это так предсказуемо — спрятать украшение в библиотеке. Но всё равно много времени ушло.
— Что-то случилось? — короткий взгляд, и мужчина лишь хмурится:
— Чистильщики. Они в том доме, пришлось ждать. Коро, похоже, там творится настоящий... — мужчина замолкает и, качая головой, выплёвывает ругательство на эрийском. Так же, как это всегда делал Риан. — Кажется, эти мерзавцы шли за нами след в след, а мы не заметили! Я слышал разговор графини и одного из них — их целью тоже была Белая Ведьма.
— Но мы их опередили.
— Верно. И поэтому они решили забрать того парня вместо неё, но потом передумали...
Я даже не чувствую боли от падения, только разумом отдалённо понимаю, что уже на полу. Тело не двигается, в ушах звенит, в голове нарастает шум. И перед глазами возникает тысяча картинок. Чистильщики? Они пришли туда? За Рианом? Мужчина тянет меня за руки, заставляя встать на ноги, заглядывает в глаза, читая по губам беззвучный шёпот. Прошу, умоляю, скажите, что с братом всё в порядке! Он ни в чём не виноват!
— Ллойд, что с тем парнем? Это важно, расскажи. Они забрали его? — напряжённое молчание, и лицо пришедшего вытягивается, а взгляд становится почти озлобленным:
— Это не наше дело, нас это не касается.
— Это важно. Расскажи всё. Я обещал, что дам возможность Белой Ведьме попрощаться с ним.
Долгое молчание, не прерываемое ничем — я не могу не то что плакать, мне не сделать и вдоха. А наёмники, сверля друг друга взглядом, не хотят уступать. Старшему явно не по душе эта затея, а тот, что младше, кажется, Коро, упрямится. Он что-то начинает говорить по-эрийски, и взгляд его напарника с каждым словом теряет твёрдость. Мужчина смотрит на меня с сомнением, а потом, присаживаясь на корточки, спрашивает вкрадчиво, наблюдая за каждым движением. Словно препарируя. От этого взгляда в голове прочно закрепляется мысль, что я ни в коем случае не должна дать слабину. И даже когда мужчина хватает меня за волосы, вынуждая запрокинуть голову, я не моргаю. Нельзя. Его голос холоден, он гораздо холоднее, чем я могла себе представить.
— Слушай, девочка. Не знаю, что на самом деле наплёл тебе Коро, но так и быть. Малейший намёк на побег — и мы повезём тебя в Доминион по частям, — он отпускает меня, позволяя вздохнуть, прокашляться. Внутри просыпается Ив, я чувствую её злость, смешанную со страхом.
«Ева, не соглашайся! Беги!» — Ив пытается подавить меня, но лишь бьётся о невидимую стену. Нет, нельзя. Ив, мне не сбежать... Проходит, кажется, несколько минут, и она, сжав кулаки, отчего мои пальцы чуть дёргаются, едва заметно шевелятся, вздыхает. Обречённо, принимая эту правду через силу. И из моей груди вырывается вздох, а в следующую секунду на запястьях смыкаются обручи наручников, цепи от которых кроются в зажатой ладони старшего наёмника.
Я едва плетусь за ними по узкому коридору, освещённому только несколькими тусклыми фонарями. Огромная темница, которая, судя по всему, почти пустует, пугает. Писк крыс, их горящие в полутьме глаза и неприятный шорох заставляют вздрогнуть и ускорить шаг, превозмогая боль. И я, стиснув зубы, едва плетусь, запинаясь о неровные камни, чувствуя, что если дам слабину, брата не увижу уже никогда. Если упаду, наёмники не понесут меня к нему. Даже когда мне завязывают глаза и толкают в повозку, даже когда в спину упирается лезвие кинжала, я не делаю лишних движений. Нельзя, ни в коем случае нельзя.