***
Дальнейшие несколько недель превратились в сплошное мрачное пятно без определенных очертаний. Двое, оказавшиеся личными наёмниками бывшего князя Доминиона, убитого Альберта, несколько дней выхаживали меня после того, как я, сдавшись окончательно, чуть не сошла с ума. Почти неделю пролежала безжизненной куклой, то бездумно глядя в никуда и считая часы, то впадая в истерики, которые прерывались усилиями Коро.
Задыхаясь в беззвучном крике после очередного кошмара, я яростно раздирала сломанными ногтями кожу на груди, пытаясь вынуть сердце, и наёмник, каждый раз с неимоверным трудом обездвиживая моё тело, что билось в непрекращающейся судороге, долго говорил мне слова утешения. Он знал, что мне они всё равно не нужны. Но, как ни странно, мне эти слова каждый раз помогали, как ни странно, они звучали искренне и от сердца. И глаза Коро, оказавшиеся вовсе не чёрными, как у напарника, а карими, тёплыми и ясными, не пугали. Глядя в них, я чувствовала, как агония отступает, как лёгкие вновь наполняются воздухом, и вновь проваливалась в желанное забытье.
Почти неделю эти люди насильно заставляли меня жить. А мне было всё равно. Я не хотела сопротивляться, не видела в этом смысла. Лучше пусть побыстрее приведут меня туда, куда должны, тогда это всё закончится, но они не спешили отправлять меня в этот чёртов Доминион. Кажется, я слышала, как Ллойд говорил что-то про дальнейшие инструкции. Они ждали приказа от нынешнего Князя.
— Эй, Ллойд, гляди! — в комнату влетает Коро, на ходу распечатывая конверт и отдавая напарнику фотокарточку. Ллойд бледнеет и хватается за голову, и между наёмниками завязывается спор, который прерывается бранью на языке южан. В конце концов, старший эриец сдаётся и, раздражённо отталкивая товарища, приближается ко мне.
— Что ты знаешь о Князе Альберте? — прожигающий взгляд подозрения, и я ничего не могу, кроме как опустить голову. Ничего не знаю, ничего не хочу знать. Тут же Коро, вдохнув шумно, мгновенно распаляясь, хватает меня за плечи.
— Эй! Только не говори мне, что сдалась! — звонкая оплеуха заставила меня отвлечься от апатии. — Не смей сдаваться. Это ведь неправда, да? Это ложь, что ты виновата? Тогда почему мы должны стараться ради тебя, если ты сама этого не желаешь?!
— Эй, остынь.
— Заткнись, Ллойд! Я ни за что не прощу ни тебе, ни себе, если она умрёт по нашей вине и при этом не окажется убийцей. А она ей, судя по всему, не является. Она не может быть Белой Ведьмой! Слишком просто. Да и знакомо мне её лицо, ещё со времён Альберта знакомо. И посмотри сюда: мы не можем проигнорировать это письмо!
— Нас это не касается. Успокойся и отпусти её, сейчас разберёмся.
— Заткнись! — кареглазый наёмник едва не рычит от злости. — Это не может нас не касаться. Я чувствую, чёрт возьми, что это неправда. А ты знаешь, меня интуиция ещё ни разу не подводила. Эта девчонка не Белая Ведьма!
— Ты ещё слишком молод. Приказ есть приказ.
— К чёрту приказы! Я не для этого шёл в наёмники, чтобы убивать невиновных! Я должен быть уверен. На сто процентов уверен, понимаешь меня? Неужели ты согласишься с этим? Ты сможешь с этим жить? Я — нет. Эй, Евангелина, неужели ты позволишь себя убить, зная, что ты не виновата?
Следует долгая пауза, и воздух, становясь всё тяжелее и плотнее, давит на сознание. Я не понимаю, что тут происходит. Почему Коро утверждает, что я невиновна, почему он вдруг поменял своё мнение? Что я пропустила?
— Ева, ответь честно, ты убивала его? — его голос тих и очень мягок. Такой, каким он говорил мне слова утешения в приступах истерики. И мне хочется, мне ужасно хочется верить этому голосу. Потому что именно так со мной когда-то говорил отец.
— Я даже не знаю, кто такой Альберт. Я не была в Доминионе. И никого не убивала. Лгала, крала, обманывала, вымогала, но не убивала! — едва слышный шёпот сквозь дикую боль, и на глаза наворачиваются слёзы. Почему-то грудь сдавливают тиски, но одновременно с этим становится немного легче дышать даже несмотря на жуткую боль, что отбирает последние силы. Не стоило мне пытаться разговаривать. Из горла начинает вырываться кашель, перемежающийся с хрипом, и наёмники больше не задают вопросов. Коро выжидающе смотрит на Ллойда, и после длинного беззвучного разговора тот всё же сдаётся, махнув на напарника рукой:
— Ладно, разберёмся. А ты пока под подозрением, так что не дёргайся и веди себя смирно, ясно?! Мы сами всё сделаем, только не путайся под ногами. И, Коро, усмири свой пыл.
Кареглазый вздыхает с облегчением, когда Ллойд вышел из комнаты, после чего поворачивается ко мне.
— Да уж. Теперь нам предстоит долгое и тщательнейшее расследование. Всё из-за этой вещи. Пришло письмо от Ареса, нашего наставника. Он говорит, что они нашли медальон Доминиона и убийцу, — мужчина протягивает мне смятый снимок, на котором изображен пожилой человек, держащий в руках такой же, как у меня, медальон. — Он говорит, что Белая Ведьма покончила с собой, когда её поймали, когда она призналась в совершении убийства.
Не понимаю. Ведь у меня такой же. Что здесь происходит? Поднимаю глаза на эрийца, и тот хмурится, читая мой вопрос по глазам и отвечая на него.
— Не знаю. Арес пока не отослал информацию в Доминион, ждёт нашего ответа. Мы с Ллойдом проведём более тщательное расследование, нам придется здесь задержаться. Да и знакомо мне твоё лицо. Боюсь, если мы просто выполним приказ, мы ошибёмся.
Расследование? Я чувствую, как сердце начинает биться чуть чаще, чуть живее. У меня есть шанс спастись?
— Думала, мы так просто на это закроем глаза? — Коро кладёт руку на мою голову, ероша волосы, смотря удивлённо и недоверчиво. — Речь идёт о жизни человека. Прежде чем становиться палачом, я должен быть на сто процентов уверен в правильности своего выбора. Я наёмник, а не бандит.
— Ты странный, — едва слышный шёпот всё же доносится до ушей наёмника, и тот только усмехается, тут же поворачивая голову к двери и мгновенно стирая с лица улыбку.
— Коро! — Ллойд врывается в комнату с какими-то бумагами. — Всё так, как ты говорил: в Доминионе она ни разу не появлялась! Пришли справки. Кажется, эти двое вообще никогда не совались на восток дальше Беркеля.
— Значит, смерть Альберта не её вина, — Коро не сомневается ни секунды, лишь пожимая плечами.
— Нельзя утверждать это. Откуда, по-твоему, у нее этот чёртов медальон?
— Может, это тот, что украл Гарнен?
— Что за чушь? Никакого медальона у Гарнена быть не могло — он всего лишь рыцарь. Да, близок был к князьям, но герба у него и в помине не было, — мужчина морщится и проводит ладонью по лицу, запрокидывая голову назад. И Коро хмурится, бросая взгляд на меня.
— Да, что-то не сходится. Ева в момент смерти князя была в Эшборте, есть свидетели. Ллойд, нас где-то провели, мы идём по ложному следу.
Ещё один медальон. Что за чёрт здесь происходит?
— Да уж... Если верить данным Ареса, эта девочка и не виновна вовсе. Вот только вопрос: откуда она и этот медальон взялись?
— Вот это я и предлагаю выяснить. Белая Ведьма мертва, так? Но появился ещё один медальон, — Коро многозначительно смотрит на напарника, показывая в воздухе два круга. И Ллойд, минуту выдержав жестикуляцию наёмника, обречённо вздыхает, закатывая глаза и махая на напарника рукой.
— Ладно, понял. Напиши рапорт, что мы задерживаемся в Портрии. Придумай что-нибудь.
Внутри что-то щёлкает, возвращая капли уверенности, будто петля на шее ненамного, но ослабевает. У меня есть шанс спастись. По щекам текут слёзы, я не сдерживаю беззвучных всхлипов, а Коро почти смеётся, беззлобно, искренне:
— Не волнуйся, мы докопаемся до правды. Мы не чистильщики, у нас другие методы. Другие приказы.
— Ты слишком добрый. Тебя погубит твоя доброта, Коро, — Ллойд цокает языком и складывает руки на груди, но и на его губах мелькает едва различимая улыбка.
— Постарайся оправдать его доверие, девочка. Идём. Хватит плакать.
И я послушно иду за ними. Уже без наручников и кинжала, сама, безостановочно растирая слёзы по лицу. Плетусь медленно, и они не торопят меня, но заставляют идти вперёд. Почему-то они верят в меня даже тогда, когда я потеряла надежду. Я не понимаю зачем, я не могу понять их причин, но я хочу, я желаю жить. И из горла вырываются беззвучные всхлипы, когда я шепчу, совсем неслышно шепчу им слова благодарности.
— Спасибо вам.