— Постойте, давайте ещё партию! — фраза, произнесённая слишком громко, заставляет чистильщиков обернуться ко мне. А мужчина, что мгновение назад сидел за столом, расстраиваясь из-за череды проигрышей, стальной хваткой сжимает моё запястье, не давая сбежать. И на его лице проступает настоящая ярость. Мне становится страшно, потому что двое берут направление в нашу сторону. Только не это! Уже не отвертеться? Не сбежать? Они не начинающие убийцы, они настоящие машины уничтожения преступников и совершенные ищейки, которые никогда не упускают цели. С ними сравнятся только наёмники, те ещё опасней. Нам с Рианом и через сто лет с ними не справиться! А уж мне в одиночку... Как я могла упустить всю ситуацию из виду? Проклинаю себя за глупость: не надо было выходить из купе. Надо было до конца, до самого Арнена оставаться там, всего-то четыре дня! Чёрт меня дёрнул сорваться, лучше бы переждала бурю Ризель. А теперь я почти в лапах чистильщиков, которых быть не должно в этом поезде. Мы смотрели, наблюдали. Как мы могли пропустить их? Как я могла не заметить их?
— Я требую ещё партию! — оппонент легко поднимает меня за шею, ударяя спиной о стену. Мои ноги не достают до пола всего несколько сантиметров. Только сейчас замечаю, что этот великан — портриец. Не просто крупный мужчина в теле, а настоящий великан. Воздуха катастрофически не хватает, перед глазами плывут алые пятна. Я слишком беспечна. Опять. И Риана нет рядом... Доигралась!
— Эй, отпусти девчонку! — один из чистильщиков, голубоглазый, коротко замахнувшись, резко ударяет богача по лицу. А я падаю на пол и непонимающе смотрю на «спасителя», не в силах произнести ни звука. Он что-то спрашивает у меня, у него очень мягкий голос и добрая, столь несвойственная чудовищу улыбка, которые выбивают меня из колеи, переворачивая с ног на голову всё осознание происходящего. Не понимаю, зачем он это делает, чего хочет. И самое страшное — не могу сказать, каков будет его следующий шаг. Это плохо, моя голова уже не справляется. Я слишком напугана. Ну же, Ева, возьми себя в руки! Ну же! И, словно слушаясь команды, разум остужает эмоции. Совсем чуть-чуть, едва ощутимо, но этого хватает, чтобы до ушей начал доходить смысл слов чистильщика.
— Эй, ответь мне! — а он трясёт меня за плечо, обеспокоенно заглядывая в глаза. Я сижу на полу, не чувствуя ног, не способная пошевелиться.
— Я в порядке, — еле-еле отвечаю и пытаюсь встать. Тщетно. И мужчина, вдруг прищурившись, тянет меня за локоть, не сводя взгляда. Не смотреть на него, не позволять увидеть глаза. Только бы он меня не запомнил. По ним точно запомнит. А второй чистильщик, бормоча что-то, поднимает бесчувственное тело игравшего со мной мужчины. Он морщится, глядя на портрийца, а потом оборачивается к напарнику. Кажется, они пришли именно за ним, но если бы за нами... Хвала небесам, они ни о чём не догадались! Всего мгновение, секунда, и тиски почти исчезают, я могу дышать. Я почти себя контролирую. Теперь унести бы отсюда ноги.
— Спасибо вам... Я пойду, — пытаюсь высвободиться из хватки человека с пронзительно голубыми глазами, которые сверлят во мне дыру, а он морщится в презрении, чувствуя запах алкоголя. Но отпускает руку, и я, пошатываясь, плетусь к двери на деревянных ногах. Никто ничего не скажет. Это не редкость — перебравшая бродяга в мятой одежде. Если бы не ленты в волосах, меня вообще никто не заметил бы. Нужно предупредить Риана, чтобы не покидал купе. Нужно побродить по составу, сбрасывая след, но сзади раздаётся резкий вскрик, звук разбивающегося стекла и оглушительный щелчок, который я не спутаю ни с чем другим. Нейтрализатор! Они убили его, отравили этого портрийца прямо в поезде! И я срываюсь прочь, не помня себя, сшибая плечами закрытые двери между вагонами. Даже не оборачиваюсь, только запах крови, тошнотворный, с кислым привкусом железа выступает на кончике языка. Не за нами. Не по наши души, но так близко! На ходу срываю ленту, удерживающую этот жуткий корсет, но всё равно легче не становится.
— Эра? Что случилось, Эра? — вопросы Ризель, её бесконечный поток предположений и предложений о помощи похожи на далёкий невнятный гул, я не вижу её лица — всё равно. Я вижу лишь живого и невредимого брата, который вскакивает, но тут же оседает обратно, подавившись словами, когда мои ноги не выдерживают и я падаю на него.
Внутри что-то словно обрывается, лишая сил окончательно, оставляя опустошённую бездну. Холодно, о небо, как холодно. Риан, донеси меня до койки, позволь спрятать лицо на твоём плече. Мои пальцы едва двигаются — они ледяные. Мгновение, и страх, колотивший сердце, бесследно исчезает, оставляя осознание прошедшей мимо беды, пустоту, которая пожирает меня изнутри. Прямо как после ночей в казино. Слишком ярка была вспышка эмоций.
Не выдержу...