— Я ведь живу этой мечтой. Не смей отвергать её... — всхлип, взмах рукой, и наёмник, вновь было приблизившись, отступает. И хлопает чуть громче, чем следовало бы, дверь, отрезая меня от всего мира, позволяя глотать спёртый воздух и задыхаться вновь и вновь. Ну же, Ив, успокойся... Я знаю, что тебе больно, знаю, но прошу, не плачь так громко! Скажи уже что-нибудь мне, расскажи, почему для тебя это такая пытка? Почему каждый раз, когда я упоминаю Парадиз, ты плачешь? Ты что-то знаешь, Ив? Но она только растирает слёзы по лицу и отворачивается, упрямо сжимая губы. Не говорит, не хочет говорить. Исчезает из зеркала, погружаясь дальше на задворки сознания, оставляя один на один с холодной тесной комнатой и смятым одеялом, пропитанным слезами. Моими и её вперемешку.
А наутро я обнаруживаю, что наёмника нет. Ллойд только качает головой и машет рукой, отворачиваясь.
— Он больше не вернётся? Решил уйти один? — в груди разгорается тоска, смешанная с чувством вины, но тут же гаснет под гнетом усталости. Чувствую себя опустошённой, выпотрошенной.
— Да вернётся. Дай ему немного времени остыть. Ему нужно многое переосмыслить, понимаешь? Он неспроста начал этот разговор. Не делай вид, что тебе это не известно, ты догадывалась, и он это знает, — Ллойд смотрит на меня, и в его взгляде на мгновение мелькает боль. Он мягко разжимает мои руки, вцепившиеся в подол платья, отпуская, и я в бессильном смирении закрываю глаза. Я ошиблась, доверившись им, оставив на них ответственность за собственную жизнь?.. Мне нужно было изначально бежать? Но куда? К кому, ведь Риан больше не помнит меня, не знает меня. Что мне делать дальше, чтобы не сдаться окончательно ни самой себе, ни Коро?
— Ллойд, как мне быть? Я не смогу долго держаться, я сдамся ему рано или поздно... Но если сдамся, ты останешься один на один с Доминионом! Он хочет бросить тебя и сбежать, понимаешь? Говорит, что так безопасней, несёт какую-то чушь. Ллойд, я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось!.. — не успеваю договорить, как мысли исчезают. Наёмник улыбается. Спокойно, почти умиротворённо, он улыбается, глядя прямо мне в глаза.
— Не волнуйся так обо мне. Как-нибудь справлюсь, поверь, я ещё не настолько стар и немощен, чтобы позволить себя поймать, — сиплый смех, пропитанный фальшью, и в моей груди вспыхивает слабое, едва различимое возмущение, но Ллойд обрывает меня до того, как я открываю рот вновь. — Возможно, он прав, и по отдельности нам действительно будет проще. Вот, значит, что у него на уме... Какой же он предсказуемый. Девочка, делай, как он говорит. Беги с ним, убегай прочь!
— Я не понимаю, Ллойд.
— Тебе и не нужно. Нельзя тебе знать всего. Только так он сможет тебя защитить, девочка. Сохранить твою жизнь.
— Зачем? Почему он это делает, зачем ты соглашаешься? Ведь ваши собственные жизни уже!.. — я замолкаю, когда Ллойд неожиданно, слишком непривычно берёт мою ладонь в свою. Медленно, будто во сне, он сжимает её крепко, согревая. И от этого тепла становится невыносимо горько.
— У меня свои причины, тебя не касающиеся. Я обещал ему не мешать в случае чего. Видимо, я стал помехой и должен уйти в сторону. Время пришло. А Коро сам это выбрал, это его решение, его чувства, ты же сама видишь. Даже я не в силах его разубедить.
— Он странный. Я не понимаю его. Ему незачем так рисковать, — наёмник усмехается, а перед моими глазами проносится образ Коро. Как он успокаивал меня, учил эрийскому, долго, упорно, преодолевая со мной все сложности — я ведь не понимала, никак не могла уловить сути даже после десятого разбора примера. Как читал мне скучные книги и коротал вечера за игрой в карты или рассказами... Как смотрел на меня всё с большей теплотой. Я так привыкла, что не заметила ничего.
— Это же невозможно, Ллойд. Он же не мальчишка, это я поддалась, а ему-то с чего?..
— Он любит тебя. Коро тоже человек, и у него тоже есть сердце. Никто не вправе его за это осуждать. Даже ты, — горький шёпот наёмника, и глаза вновь начинает щипать. Ллойд, вздыхая, обнимает меня совсем по-отечески, позволяя хвататься за него, плакать от стыда, обиды, горечи и счастья. Если бы Коро сразу сказал, если бы я сразу поверила своим предчувствиям!.. То что стало бы с Ллойдом, который вдруг оказался мне ужасно дорог?
Я плакала, признавая собственное бессилие и слабость, а наёмник молчал. Коро не было. Он вернулся лишь спустя четыре дня, объявив, что нам нужно убираться из Тристана. Я не могла посмотреть в глаза мужчине, зная правду, зная, что мои ещё только зарождающиеся чувства уже не безответны. И наёмник, усмехнувшись, лишь потрепал меня по волосам, как обычно, как всегда делал, пытаясь меня приободрить. Коро сделал вид, что ничего не было, и мне оставалось только вновь и вновь подыграть ему. Сколько я ещё продержусь? Я уже не могу справляться с собственным сердцем.
Прости меня, Ллойд...