Когда я вернулся домой спустя два дня скитаний по городу, измотанный, с жуткой головной болью, Ева расплакалась. Она говорила что-то, спрашивала меня о чём-то, но я не слышал. В тот миг я окончательно убедился в том, что она, моя дорогая Ева, для меня чужая. Я не понимал, что она несёт, едва выдерживал её срывающийся на визг голос. И ненавидел вечно распущенные и лезущие в глаза волосы. Мне понадобилось некоторое время, чтобы прийти в себя. А Ева, кажется, обиделась. Только сегодня она, наконец, вновь начала со мной разговаривать как ни в чём не бывало, словно и не было той истерики, словно не я тогда её оттолкнул. Забираюсь в кровать, пытаясь распутать сбившееся в ком одеяло, а Ева смотрит на меня выжидающе, молчит, затаив дыхание. Проверяет, что я буду делать дальше.
— Спи, — целую её уже по привычке, не ощущая никакого отклика внутри, и она с облегчением улыбается, робко отвечая. Обвивает руками шею, пряча лицо на груди — соскучилась, и засыпает сном младенца, не думая ни о чём, оставаясь в счастливом неведении. А я обнимаю её, обнимаю это хрупкое тело и уже в тысячный раз задаюсь вопросом: настоящая ли? Это ли моя Ева?
Слушаю дыхание, мерный стук сердца и пытаюсь понять: вся нежность, всё влечение – было ли это правдой? Но проходит время, ответов всё нет, а мне пора идти. Сегодня я, как и планировал, выясню всё сам. Прости меня, моя дорогая Ева. Но я должен это сделать. Должен найти правду и понять, что же со мной не так. Или с тобой...
Тишина ночи словно помогает мне: заклепки плаща звенят непривычно тихо, почти неслышно. Я пытаюсь унять защемившее сердце, когда взгляд падает на беззащитную девушку, спящую сном младенца, обнимающую скатанное в ком одеяло, когда смотрю на её лицо, застывшее в умиротворении. Она счастлива. Она ничего не знает. И я выскальзываю из комнаты бесшумно, оставляя всё это позади, отбрасывая мысли о том, чтобы вернуться. Я больше ничего к ней не чувствую, но её объятия такие тёплые...
Никто и не узнает, что я вновь покинул дом ночью. Маленькая квартира, которую мы сняли на зиму, находится на втором этаже лавки-мастерской домашней утвари, в которой мне предстоит работать — прожить несколько месяцев в одном княжестве лишь на воровстве не получится. К тому же Еве не обязательно знать, чем я занимаюсь. Мне и так пришлось солгать, откуда я взял деньги.
Хозяин лавки оказался очень щедрым, позволив нам остаться в его доме. Он спит очень крепко, да и стены здесь толстые — он ничего ни за что не услышит. И Ева ничего не заметит — я успею вернуться до рассвета, занять место скомканного одеяла. Чтобы не было ещё одной ссоры, после которой я определённо потеряю последние отголоски привязанности.
Иду по улицам Тристана и чувствую, как горит всё внутри не то от ужаса, не то от ожидания. Это страшно, но одновременно так желанно. Мне кажется, что даже с закрытыми глазами я найду это чёртово казино. Перед глазами проявляется карта княжества, точная и подробная, и это место... Вот оно. Я точно уверен, я не могу ошибаться. Пытаюсь поднять руку, но тело словно наливается свинцом, а мысли, до этого понятные и ровные, гаснут под гнетом внезапно свалившегося на меня сомнения. А нужно ли вообще? Может быть, к чёрту всё? Все поиски, ответы, вопросы. Может быть, я просто устал и мне нужен отдых? Но сердце упрямо ударяет о рёбра — почти больно, почти обиженно. Нет. Я ведь всю жизнь искал. Что-то, кого-то, но искал. И ведь почти нашёл! Теперь точно знаю — я всю жизнь бежал, так разве имею право остановиться сейчас, на полпути, смириться окончательно с размеренной жизнью без определённой цели и внятной мечты? Нет. Мне этого недостаточно, нужно что-то другое. Мне необходимо двигаться дальше, а не стоять на месте, заставляя себя вновь и вновь смиряться!
Провожу рукой по стене обычного с виду жилого дома, и в груди просыпается монстр, жадно впитывая в себя холод камня. Чувствую, как пальцы сводит судорога, как перестраивается сердце на другой, совершенно механический стук. Я превращаюсь в ненасытное чудовище, жаждущее раздавить чужие надежды, уничтожить чьи-то убеждения и растоптать чью-то гордость. Это чувство так привычно разливается внутри, гася все ненужные мысли и эмоции, отодвигая в сторону самого меня. Теперь я уверен: я раньше играл даже после того, как запретил себе думать об игре «двадцать одно». Покер. Точно. Я играл не просто так, а чтобы выиграть — это было частью меня, это было образом жизни. Мы вместе с белой Евой были игроками. И теперь, когда я один, я должен пойти сюда, чтобы вспомнить всё, понять себя до конца. Ведь часть меня, связанная с той девушкой, скрывается там, в этом казино.
Сердце колотится сильнее, мощнее, по венам разливается азарт, жажда чего-то, что ждёт меня за этой обшарпанной дверью. Я слышу голоса в голове, слышу смех и немного напряжённый голос белой Евы, которая торопит меня. Но вокруг ни души... Галлюцинация? Неважно. Берусь за ручку, тяну на себя, а ноги уже не трясутся, в голове вдруг звонко хлопается тишина, остужая эмоции, замораживая их. Да. Именно по этому чувству, полному опустошению, которое заполняет меня полностью, по странному безразличию, по давно забытой собранности и уверенности я и скучал. Сердце помнит это. Тихий скрип, и я проваливаюсь в логово монстра, раскрывая руки в объятиях и радостно его приветствуя. И голос в моей голове одобрительно усмехается, когда спальный район остаётся за спиной, а стражник на входе забирает карту.
Пути назад отрезаны. Теперь уже нет возможности сбежать, поэтому остаётся только сделать шаг вперёд, начать движение.