— Замолчи! — я утыкаюсь в его плечо, пытаясь справиться с услышанным, с увиденным. Не напоминай, прошу, не заставляй меня вспомнить, от чего я отказалась. — Это всё глупости. Ты был прав: мне никогда не достигнуть Парадиза. Тем более сейчас, когда Риан больше не рядом. Мне одной его не достигнуть, так зачем?.. В этом нет никакого смысла, Коро!
— Смысл есть всегда. Я тоже когда-то не верил, что смогу обрести свободу. Но теперь понимаю, что зря, поэтому не отказывайся от своих слов. И я от своих не откажусь. Так что даже не смей сомневаться в моём решении.
Он обнимает меня крепко-крепко, и я не могу не отвечать ему. Киваю, обещая, что не буду больше ничего говорить. Только из головы всё никак не выходит то, с чего весь этот разговор начался. Метка раба на спине Коро. Кем же он был до того, как стал рыцарем Альберта?
— Назови мне своё имя. Настоящее, — прикасаюсь рукой к его щеке, и эриец, странный наёмник-раб улыбается, наклоняясь ниже и шепча своё имя прямо в губы. Сколько мы вот так стояли, пока я пыталась забрать всю его боль, пока мои руки пытались отогреть эту душу? Неизвестно. А поздно ночью, так и не заснув от мыслей, так и не поняв себя, я брожу по дому в поисках ответов. Почему Коро говорил мне не отказываться от своих слов, ведь он сам убеждал меня, что Парадиза нет. Что же заставило его изменить решение? Что же он решил делать дальше? В ответ лишь тишина. Хочу спросить, узнать, но, открыв дверь комнаты, в которой скрылся вечером Коро, застываю на пороге, забывая обо всём. Я впервые за долгое время вижу, как эриец спит спокойно, не хмурясь во сне и не балансируя на границе сна и реальности. Его лицо выглядит спокойным, расслабленным, морщины на вечно нахмуренном лбу разгладились. И руки не сложены на груди, как это бывает обычно, а раскинуты в стороны. Он спит и улыбается чему-то своему. Впервые за долгое-долгое время.
Внутри просыпается Ив. Чувствую, как она подаётся вперёд, чтобы увидеть Коро тоже, чтобы показать мне что-то, и отхожу немного в сторону. Что она хочет сделать?
«Почему он тоже вдруг задумал его найти?..» — её вопрос, обращённый в никуда, рука, прикоснувшаяся к щеке эрийца, и меня накрывает волна щемящей тоски, почти боли. Какое-то разочарование заполняет сознание, и ничего не вижу из-за выступивших слёз. Ив плачет беззвучно, неслышно, запрокинув голову.
«Почему ты вновь напомнил мне об этом?!» — она закрывает глаза, отшатываясь, обхватывая плечи руками. — «Ева, мне так больно...»
Я не понимаю, что она имеет в виду, но вот слой за слоем, оттенок за оттенком, и наши с ней чувства раздваиваются, становятся понятными, точными, ясными. Она разделила наши сердца, позволив мне, наконец, понять. Вот, что мешало мне тогда смириться. Вот, что гасило мои чувства к Коро и заставляло меня всё время сомневаться то в нём, то в себе. Вот почему я не могла смириться с его словами, отчаянно хватаясь за то, что брат тоже искал Парадиз, а теперь сомневаюсь, стоит ли продолжать его поиски. Это не я. Это Ив.
Я люблю Коро. А вот Ив любила Риана. Вот почему брат являлся ко мне во снах, не давал мне покоя. И в Тристане сорвалась не я. Сорвалась, обезумела от боли Ив. А сейчас она смотрит на эрийца с обидой, не может принять мои чувства, его решение. Она знает что-то, чего не знаю я, но не говорит мне ни слова об этом.
«Прости», — она улыбается не то печально, не то обречённо. Мгновение, и Ив прикасается губами к губам Коро, что-то ему шепча. А я не слышу, я ничего не слышу, кроме собственного пульса. — «Беги в Эрию, там ты точно обретёшь счастье. Может быть, там ты найдёшь свой, именно свой Парадиз», — мои губы растягиваются в улыбке, и я запоздало понимаю, что уже сама прикасаюсь к Коро, что Ив вновь поменяла нас местами. Она смеётся обречённо, почти исчезая где-то на задворках сознания.
— Ив, стой! — тихий вскрик, тело само подаётся вперёд, но руки хватают лишь воздух. Теперь я понимаю, почему мне было так отчаянно больно, почему те чувства, которые теперь разгораются настоящим огнём, были таким слабыми. Она не хотела, чтобы я погубила последнее, что у неё осталось, чтобы я заполнила её сердце своими чувствами. Почти погибшее, почти остывшее, но всё ещё наполненное любовью к Риану, оно едва теплилось в её руках.
А теперь оно со звоном разлетелось на осколки. Ив смирилась и растворилась где-то на задворках сознания, оставив меня один на один с огнём в груди. Огнём, который теперь разгорается всё сильнее и яростнее, лишившись всех рамок.