***
— Ева! — я кричу, тяну руки к девушке, что распласталась на стерильно-белом полу и извивается в агонии, раздирая кожу на груди. Но она не слышит меня — кричит пронзительно, умоляя остановить какой-то огонь, плачет, уставившись ослепшими от боли глазами в потолок. Но мою руку хватает кто-то другой, и голос Евы обрывается, а вместо стерильно-белой палаты я вижу тёмную комнату и незнакомого мне человека. Не Еву. Из горла вырывается крик, я срываюсь прочь, но получаю только удар по лицу и падаю обратно на подушки, а ко лбу прижимается дуло револьвера.