— Ты куда-то спешил? — Вальтер непонимающе поднимает взгляд на небо, и я заставляю себя отвлечься, вновь вернуться к реальности. Кассандра. Теперь я понял многое: она всё это время была на связи с Кевином. Чистильщиком, который наблюдал за мной — своим экспериментом. Чистильщиком, который забрал тогда вместо меня и Евы несчастного Винсента, прикованного к больничной койке — вот почему старика в том особняке в Портрии я больше не видел. Дворецкий встретил свой конец так глупо и жестоко из-за предательства своей госпожи. Я многое понял, но вопросы остались, и я захожу в дом, замечая, что свет в комнате, где Кассандра должна спать, не погашен. Она ждёт меня.
— Реино? — изнеможённая бессонной ночью, посеревшая от беспокойства, с опухшими и покрасневшими от слёз глазами, она с плачем бросается ко мне, как только я заставляю себя приоткрыть дверь. Ни о чём не догадывается. Лучше бы она спала. — Реино, где ты пропадал?! Ушёл, не предупредив! О небеса, я так волновалась! С тобой всё в порядке?!
Меня трясёт от её голоса, но она не замечает моего перекошенного лица, не чувствует. Рассматриваю её, пытаясь понять, что чувствую к ней на самом деле. И ненависть полностью стирает остатки влюблённости, которая и так почти угасла. Я называл её именем Евы. Эту тварь именем самого дорогого для меня человека!
— Почему ты не заходишь? Заходи же, — в её интонациях проскальзывает страх, и я делаю маленький шаг вперёд. Ещё один. И ещё. Перепачканная рубашка летит на пол вслед за плащом до того, как Кассандра замечает кровь на одежде, и тонкие руки, толкнувшие Еву в объятия смерти, обвиваются вокруг моей шеи. Но тело уже не противится её прикосновениям. Тело привыкло, и от этого становится просто невыносимо.
— Где ты был? — шёпот возле самого уха, и я чувствую влечение, от которого становится тошно. Не её я всегда желал.
— Неважно. Но я вспомнил кое-что.
Чувствую, как в душе нарастает безумие, когда обнимаю эти плечи, когда поднимаю руки к самому лицу, смахивая со лба вьющиеся золотые пряди, которые уже откровенно бесят.
— Ты хочешь, чтобы я угадала? — она приближается, а я лишь улыбаюсь насквозь фальшиво, не сводя взгляда с её лица. Кассандра этого не замечает, только заставляет наклониться ближе. Чувствую вкус карамели на её губах — её вечная привычка. А ведь Ева не любила карамель. Вдох, и я больше не могу притворяться и сдерживаться. Улыбка предательницы меркнет, а в глазах запоздало загорается ужас, когда я всё-таки отвечаю, опуская ладони с её лица на шею, смыкая пальцы:
— Я вспомнил тебя, Кассандра.
Вдавливаю её в подушки, сжимая шею, а из-за собственного пульса почти не слышу хрипов. Она царапает мои запястья, дёргает ногами, ударяя по животу яростно, отчаянно. Меня переполняют эмоции, разрывают изнутри, отчего получаются не крики, не слова, а только беспомощный вой. А из фальшивых глаз Кассандры, в которых нет ничего настоящего, в которых нет ни капли сожаления, льются слёзы. Что хрипишь, что ты хочешь мне сказать? Страшно тебе, а?!
Вижу, как закатываются её глаза, как синеет лицо и падают лишённые воли руки, и на мгновение становится страшно, всего на секунду я забываю обо всём. На её шее синяки, на её уже холодной шее следы моих рук. Я убил её?..
Голос срывается на крик, и Кассандра, скатываясь с постели, падает на пол, а я сгибаюсь пополам, закрывая лицо руками. Нет, не этого я хотел. Не этого, чёрт возьми!.. Я ненавижу её, всем существом ненавижу ту, кто перечеркнул, уничтожил без остатка одним лишь уколом всё, чем я жил. Но всё равно...
— Чёрт! — срываюсь с места, быстрее, быстрее подальше отсюда. Это всё неправда, всё в порядке. Она жива, просто без сознания... Лучше мне сбежать отсюда до того, как она очнётся. — Вальтер? — прислушиваюсь, но не слышу ни звука. Где он? Ведь этот парень шёл за мной по пятам до самого дома. Ноги, всё ещё будто налитые свинцом, едва двигаются, и я, опрокидывая последнюю свечу, хватаясь за стол, пытаюсь найти выход. Чёрт, как темно!.. И страшно. Не слышно ни звука, не слышно даже дыхания Кассандры. Нет, она жива, определённо жива. Успеть бы сбежать отсюда до того, как я сойду с ума окончательно!
— Эй, Вальтер! — голос срывается, а до ушей доносится шуршание ткани. — Вал?..
Но к моему лицу прикасается явно не перебинтованная рука парня. Нежная, но до дрожи холодная ладонь проводит по скулам, и я чувствую, как останавливается, подавившись ужасом, сердце, как обрывается что-то внутри. Я вижу, чёрт подери, даже в этой кромешной тьме вижу Кассандру. Её тонкую шею, растрёпанные волосы, торчащие в разные стороны, фальшиво-синие глаза, смотрящие на меня, не мигая. И все мои ночные кошмары оживают разом.
— Чего встал?! — за спиной Кассандры, распахивая дверь, вырастает Вальтер с перекошенным от ужаса лицом, и меня на мгновение слепит отблеск света от иглы шприца, который занесла над моей головой Кассандра. — Риан!
В последний момент прихожу в себя, отшатываясь назад до того, как игла вонзается в шею. Игла точно такого же шприца, какой тогда был в руках Кевина. Ни я, ни Вальтер, не успеваем всего мгновение. В нос ударяет запах крови, я кричу что-то, отчего срывается голос, слышу крик парня, визг Кассандры... Сознание накрывает волна боли, полностью затуманивая разум. Мой глаз!.. Тянусь, пытаясь найти Кассандру, и пальцы путаются в её волосах, в этих чёртовых кудрях, вырывая их. Я слышу, как она кричит от страха, пытаясь вырваться, как кто-то топает, то ли убегая, то ли наоборот, влетая в комнату. А по лицу течёт кровь, отвратительно горячая, липкая и солёная. Справа.
Тварь!.. Я убью её, я точно убью её! Но она вырывается, воет что-то, уже почти скулит, а мне мало, мне ужасно мало. Я слышу, как разбивается, наконец, шприц после очередного удара её о пол, слышу, как что-то хрустит. Противно, до скрежета в зубах, но вой прекращается, её руки больше не толкают меня в грудь, вонзаясь ногтями в кожу, её ноги больше не упираются в живот, скручивая внутренности. Снова играет в покойницу? Снова притворяется?
— Ты думаешь, я тебе поверю, а? Ну же, давай, что ты там говорила? Говори же, ты!.. — поднимаю её голову, снова обрушивая виском о пол, но она продолжает молчать.
— Да остановись ты уже! — Вальтер, перехватив мою руку, занесённую для очередного удара, встряхивает меня, и красная пелена перед слепыми глазами исчезает, растворяется медленно, нехотя, только после того, как я, высвободив ладонь из спутавшихся волос Кассандры, вытираю кровь с лица, избавляясь от липкой вони. А парень, тихо чертыхаясь, отталкивает меня, прижимая пальцы к горлу этой твари, замирая, и не двигается несколько секунд, напряжённо всматриваясь во тьму. Вальтер поджимает губы и почти мягко укладывает Кас на пол, намеренно отвернувшись от её лица, не скрывая ужаса с тенью отвращения. А на его руках кровь. Не моя, точно не моя, ведь он не касался лица. Откуда? Неужели его рана открылась? Неужели Кассандра и его ранила?! Но Вальтер встаёт, и я вижу, что его бинт чист. А на полу ужасно много крови. Она повсюду: на голове Кассандры, на её лице с распахнутыми в ужасе глазами, на неестественно выгнутой шее, ключице, которая торчит прямо из кожи. Ослепительно белая кость, перепачканная тёмным красным... Тело не слушается меня, конечности сводит судорога, и Вальтер закрывает мне глаза, не позволяя увидеть больше. Последнее, что я чувствую — дикая боль в глазу, последнее, что слышу — свой собственный дрожащий голос и далёкие, уже неразличимые слова Вальтера. И сознание угасает, когда до меня доходит, когда я понимаю, что сделал, со всей ясностью.
Я убил Кассандру. Своими собственными руками.