- Эмиль! Езжай вперёд и скажи, что мы возвращаемся.
«…возвращаемся!...Нет!..Нет!» - Мишель сжала в кулак белоснежный воротник рубашки графа. Язык её не слушался. Сопротивляться не было сил.
- Что такое? Вам плохо? Болит что-нибудь?
Его лицо почти не было видно из-за яркого света. Он был так далеко от неё…
Мишель снова снились кошмары. Они тянулись бесконечной чередой. Мрачные мутные видения, противные голоса внушающие страх и отчаяние. И в этих снах она была совсем одна, беспомощна и беззащитна. Потом кошмары сменились жаждой. Временами, выплывая из забытья, Мишель шептала чужие имена и звала на помощь.
В тёмной уже знакомой комнате, снова лицо графа Галуа.
Он трогал её запястье и качал головой.
- Мы не можем сейчас ехать. Придётся отложить поездку. Сколько же ещё глупостей скрыто в этой маленькой головке! – сказал он ей, заметив, что она его изучает. – Хотите чего-нибудь, мадемуазель?
- Да. Пить.
Он отошёл и быстро вернулся. Помог ей сесть и придерживая за плечи поднёс чашку к губам. Его лицо было так близко теперь. Можно было протянуть руку и потрогать чёрные мягкие кудри…
После нескольких глотков горячего напитка сразу стало легче. Мишель оттолкнула чашку и слабым голосом спросила:
- Куда Вы хотите меня везти?
- Давайте поговорим об этом позже.
- Нет! Не смейте уходить от ответа! Отвечайте сейчас же!
- Отдыхайте…
Он поднялся.
Из лежачего положения тоже можно было что-нибудь резкое прокричать или прохрипеть, но Мишель поняла, что ей уже совсем этого не хочется. Со своего места она не могла видеть всю комнату, но слышала хорошо, когда, уходя, граф Галуа произнёс предупреждающе:
- Отдыхайте! И поправляйтесь! Болеть сейчас – это не в Ваших интересах.
Нечто ругательное и неприличное готово было сорваться с языка, но вопреки желанию Мишель крепко сжала кулаки и сдержалась. В конце – концов, какая от этого польза…
Сколько длилась эта ночь? Мишель была уверена в том, что только закрыла глаза, и ночь уже прошла. И всё же утром она чувствовала себя уже лучше. Как напоминание о бешеной скачке всё тело болело, но в общем жар прошёл и здоровый румянец заиграл на её щеках. Приказала Марте одеть себя и уже готовая к любым событиям дня сидела в кресле у камина. Завтрак ей принесли в комнату. Словно извиняясь, Марта сообщила:
- Мсье Эжен беспокоится о Вашем состоянии.
- Неужели?! – рассердилась Мишель, - Как мило с его стороны! Особенно теперь! Передайте, что я чувствую себя прекрасно и готова ещё раз сразиться с ним на дуэли!
- Пожалуй, я передам первую часть Вашего ответа.
- Мне всё равно! – кипятилась Мишель.
Обед она едва не перевернула на бедную Марту, но вовремя опомнилась. Марта это оценила и уважения к девушке в ней прибавилось.
Мишель запретили выходить из комнаты.
Сам граф до вечера так и не появился.
Вторую половину дня, она провела, измеряя шагами габариты комнаты.
Марта удалилась, так что Мишель осталась совсем одна тихо кипеть в своём праведном гневе.
День медленно угас.
В сумерках Марта зажгла свечи и принесла ужин.
- Значит ли это, что мсье граф намерен запереть меня здесь на какое-то время? – спросила Мишель даже не глянув на поднос с аппетитно - дымящейся едой.
- Простите, мадемуазель, я этого не знаю.
От досады Мишель с силой сжала руки и прижав к губам кулак прошипела:
- Нахал! Что он себе позволяет!?
Марта ушла, ничего не ответив и не объяснив. Это стало последней каплей в чаше терпения. Мишель с силой дёрнула дверную ручку. Затем громко постучала. Ничего не изменилось. От чего-то это придало ей уверенности. И тогда Мишель дала волю своим чувствам. Она колотила дверь со всей силы обеими руками и кричала:
- Откройте! Сейчас же откройте! Выпустите меня!!!