Собрав в пучок верёвки, граф постоял немного над кроватью Мишель. Потрогал запястья, затем лоб и шею…
Это было трудно выдержать. Мишель очень хотелось, чтобы он скорее исчез за дверью, так мучительно было это терпеть.
Всё так спокойно и уверенно, что ей было страшно. Она разрешила себе пошевелиться и снова дышать только после того как он вышел из комнаты.
«Кажется, на руках останутся следы» - подумала она, ощупывая запястья.
«Какая же всё-таки изнеженная кожа!»
Следы от верёвок горели и на ощупь стали рельефнее. Обидно…
Через какое-то время её снова разбудила неприятная возня. Теперь вокруг её рук. На этот раз граф принёс какую-то пахучую мазь и присев рядом не кровать старательно смазал следы от верёвок.
Ей хотелось, чтобы это продолжалось ещё, хоть сколько-нибудь. В знак благодарности за принесённое облегчение, Мишель уже готова была пойти на уступки и согласиться на все условия (ну точнее сказать на некоторые ). Её отрезвили воспоминания о прошедшей ночи и слова Жака с новой силой напомнили о цели всего этого сложного путешествия: «Если ты не вспомнишь своё прошлое, у тебя будет то, которое тебя заставят принять!» И будто прочитав её мысли граф Галуа произнёс в пол тона:
- Вы правильно делаете, Мишель, что стараетесь казаться спящей. Самое лучшее для Вас, сейчас, это слушаться меня и быть умницей.
Как же трудно было удержать себя от язвительных замечаний. Мишель отвернулась в подушку и застонала. Он невыносим!.. И спорить с ним невозможно!
9
Постепенно кожа на запястьях перестала гореть, от мази появилось приятное ощущение лёгкого холодка. Мишель не удержалась и поднесла руку к лицу. Принюхалась, а затем лизнула. Густой ровный слой мази напоминал воск.
- Прекратите сейчас же! – прикрикнул на неё граф. – Это нельзя есть! В составе лекарства есть яд!
Какой-то внутренний бесёнок заставил Мишель язвительно огрызнуться:
- Что с того?! На вкус недурно.
Он взял её за руки, запрещая всякое баловство, дотянулся до бинтов и замотал запястья так, чтобы Мишель не могла достать.
- Думаете это меня остановит? Развяжите! Я больше не буду.
- Ну нет! Не будем рисковать.
- Я есть хочу!
- Как Вы вовремя.
- Можете больше не беспокоиться из-за меня.
- От чего же? Вы передумали перевернуть мой дом вверх дном?
- Да.
- Я позову Марту, чтобы она принесла Вам поесть.
Принесёт! Было бы лучше пойти самой.
На это неприятное предложение только и оставалось, что пожать плечами в ответ.
- Разве Вы, мсье, не пойдёте спать?
- Это не должно Вас интересовать.
Она должна была бы разозлиться, но поразмыслив, обнаружила, что ситуация выглядит забавно.
-И всё же?.. Вы не доверяете своим слугам?
- О доверии здесь нет смысла говорить.
Когда Марта принесла для Мишель поднос с едой, граф воспользовался передышкой в перепалке и принёс гитару. Он не спрашивал, она не просила, но возражений не было, и как-то само собой получилось, что к Мишель вернулся аппетит, а граф Галуа сыграл для своей пленницы пару песен из репертуара бродячего трубадура. Уходя, он пожелал ей доброй ночи и хорошенько выспаться. Что не трудно было исполнить теперь. Сытая и вполне довольная Мишель растянулась на кровати и заснула крепким и здоровым сном растущего организма. С мыслью о том, что граф Галуа не такой уж и плохой парень.
Утром Марта приготовила душистую ванну, скорее всего, наполненную лечебными настоями. Сидя в тёмной воде, Мишель разглядела на своём теле синеватые полосы оставшиеся от верёвок, то ли прошлой ночи, то ли позапрошлой. И, вроде, никогда не считала себя неженкой, но это неприятно удивило её.
- В Ваших жилах течёт голубая кровь – увещевала Мишель всезнающая Марта. – Она не терпит к себе грубого обращения. Вы должны быть внимательнее к себе.
- Я не понимаю о чём ты говоришь Марта. – вздохнула Мишель.
- Я говорю о том, что Вы особенная, и должны беречь это. Не раздавайте себя кому попало! Будьте внимательнее к себе! Вы должны ценить то, что досталось Вам от предков.