Эту дверцу никогда нельзя было открывать никому, даже мне, за ней печаль, слёзы, одиночество, вина.
В этой комнатке дефицит любви, заботы и нежности, все что я получала сполна, но не от неё.
И вот время затаило дыхание, пространство сжалось в один долгий миг. Я не уйду отсюда, я обязана узнать, кто убил ее и почему бежала бабушка Мискодит.
Тайны окутали меня с ног до головы сплели тесный кокон из которого мне теперь не выбраться самой.
Я усилием воли встаю и плетусь на несгибаемых ногах к столику. Замечаю, что на полу в дальнем углу стеклянный бутыль с водой и еда.
— Не густо, для желанного гостя, — грустно заключаю я. Хотя, сейчас я в официальном статусе пленницы, что уж греха таить.
Еда и вода меня не интересуют, я осматриваю каждый угол обветшалого пыльного жилища в поисках какой нибудь подсказки. Наверное, здесь не было никого с тех пор, как ее не стало.
Подойдя к подобию двери я не решаюсь открыть ее. Понятное дело, я заперта, одна мысль, что у вигвама кто то дежурит приводит меня в дикий ужас. Не хотелось бы мне встретиться лицом к лицу с индейцами, которым я на минуточку угрожала прилюдно.
Теперь я не такая смелая без медальона.
Звук подобия скрежета и шелеста ударяется о вигвам, я боязливо вздрагиваю косясь в сторону звука. Прищуриваясь я вижу, что под дверью письмо.
Меня бьет мелкая дрожь.
Трясущимися руками я хватаюсь за желтый лист бумаги, как за внезапно протянутую лозу будучи на обрыве водопада.
«Сонта аро кристлуу она»— выведено корявыми буквами, что дословно означает — «Не соглашайся, иначе тебя ждёт смерть». Внизу подпись В.
Больше на бумаге ни слова, отправитель пожелал остаться неизвестным. Мне не достаточно подписи чтобы поверить, что вождь ведёт двойную игру, тем самым пытаясь спасти от разъярённого племени.
Но, у двери я вдруг обнаруживаюсь заветный медальон в подтверждение своих подозрений. Он все это время лежал тут?
Я скрупулезно одеваю его на шею и поглаживая приговариваю:
— Я думала без тебя с ума сойду….
Камень будто довольный кот отзывается мягким тёплом наполняя комнату светом.
— Теперь нам нужно подружиться!
Глава 27
Утром следующего дня в вигваме раздаётся вежливый стук. Тень от свечи пляшет причудливыми узорами стенах в такт моему нервно бьющемуся сердцу. Я обескураженно оглядываюсь в надежде найти что то увесистое на случай внезапной атаки. Поиски не приносят результаты, жилище словно темница— пустое и холодное.
Поэтому я лишь неуверенно выдавливаю:
— Ддда, войдите…. — при этом отдавая отчёт на сколько глупо выглядит все происходящее. Держа человека в плену индейцы умудряются придерживаться норм приличия.
Какого же мое удивление, когда в вигвам уверенным шагом входит старик сверху до низу обмотанный тёмной рясой. Глаза мои удивленно распахиваются, но изумление в миг сменяется гневом— передо мной стоит вождь собственной персоной.
«Что за карнавал?», чуть было не вырывается у меня, но Вихо перебивает мои мысли.
— Нашла! — утвердительно щурится на поблескивающий камень у меня на шее.
Молчание. Долгое, густое хватающее за горло.
Вихо явно недовольный столь радушным приемом пытается смягчить и без того запутанное положение:
— Я понимаю ты зла, но это было необходимо.
— Что именно? — вырывается мой холодный возглас. Он режет холодную тишину, — Унижать меня?
— О чем ты, дитя…. Присаживайся я все разъясню.
«Не шелохнусь, подлый старик».
Вождь нетерпеливо восклицает и виновато разводит руками:
— Приветствие Бога огня должно было пройти зрелищно. Но что- то пошло не так, — недоумение на его лицо вызвало бы в любое другое время улыбку, но не сегодня. Однако, стоит признать, что его поведение обескураживает.
Мало того воровато пробирается ночью, так ещё и медальон вернул тайком от племени. Может быть у них принято, таким образом навещать пленников, но медальон….
— Зачем?
— Что? — переспрашивает, как у полоумной.
— Зачем нужно это приветствие? — чеканю каждое слово.
Вождь устало вздыхает и присаживается на сырую землю:
— Это длинная история….
— А мне нечем заняться, — скрестив руки на груди делаю, как можно более незаинтересованный вид.
Вихо снова вздыхает, как человек, которому надоело рассказывать одно и тоже по сто раз: