И Вихо тщательно подбирая слова наконец изрекает:
— В итоге я придумал, — брови горделиво взлетают, — чтобы избежать позора можно позаимствовать опыт вынашивания детей у шошонских племён. Те отсылали беременных в самый дальний из вигвамов и запрещали общаться с кем либо из племени, кроме мужа и вождя, пока не родится дитя и полностью не окрепнет— около десяти лун. Под прикрытием возрождения древних традиций и возвращения тем самым благосклонности духов, я пошёл на риск и обманул племя.
Они конечно же приняли новость очень тяжело, ведь на протяжении всей беременности индианке придётся самой добывать себе еду и в основном это будут травы и коренья. Женщины боялись продолжать род, перспектива жить в изоляции пугала их. Тем не менее после кончины твоей матери, племя больше не практиковало этот печальный опыт.
Я все так же плохо разбираю его бормотания, в полном шоке и непонимании нервно пробегаюсь глазами по крошечному вигваму.
«Здесь ты мучалась все эти месяцы, одна вдали от родных. Только чтобы скрыться от позора?»
Не такой правды я ожидала.
— Это ваша вина, Вихо! — выпаливаю я.
Вождь резко меняется в лице, глазе чернеют, а тяжелая челюсть сводится в замок.
Глава 28
— Да! Это вы виноваты. Как вы могли оставить ее здесь? Кто угодно мог напасть на беззащитную женщину! И этот убийца все ещё среди вас.
Вождь шумно выдахает. И будто каясь опускает голову вниз:
— Мы и подумать не могли что ей грозит опасность, мы с ней вместе проработали план и перешли к действиям, все казалось, как нельзя идеальным. Вэнона всем, пожертвовала, во благо, — заботливо хлопает по руке, — Во благо твоего рождени, Амо.
Прикосновение старого вождя неприятно обжигает меня, я аккуратно отдергиваю руку.
Марширую из угла в угол, тщетно пытаясь переварить услышанное.
У любви невероятно крепкие объятия и несмотря на то, что мамы никогда не было рядом, я чувствовала ее присутствие. Всегда.
«Любовь сочетает в себе все сезоны, Амо. Весной проноситься легким дуновением, оставляя шлейфом запах цветущей магнолии. Летом созревает сладким плодом. Осенью отдаётся тихим шелестом сухой травы. А зимой окутывает уютным пледом у камина».
«Каждый раз, когда бабушка Мискодит произносила эти строки, я думала о тебе, мама.»
Ведь, у всех есть на свете мама.
На время Отгоняю грустные воспоминания, я обязательно сложу и этот пазл. И вдруг меня осеняет, Вихо так и не обмолвился о медальоне. Оборачиваясь, я вижу, как он снова перебирает большим пальцем чётки и с пугающим остервенением нашептывает звуки, больше напоминающие заикания.
— Медальон, — надломанным хриплым голосом произносит, словно читая мои мысли, — Он принадлежит племени.
— В каком это смысле? Как один медальон может принадлежать всему племени?
Старый индеец открывает глаза цвета изумруда, могу поклясться, что вижу в них пляшущих демонов.
— Как ты уже могла догадаться, медальон обладает силой.
Для чего то, я деланно почти беззаботно машу рукой, мол и не тайна это вовсе.
Вождь слегла приподнимая уголки губ и кивает то ли мне, то ли своим мыслям.
— Ты его уже разбудила сама. Во все стихийные щиты вдохнула жизнь? — не дожидаясь ответа он произносит, — Бабушка, хорошо тебя подготовила, ничего не скажешь!
Нос сам по себе взлетает так высоко, что я и вождя не вижу. Любому понравилось бы, если о нем думали чуть лучше, чем есть на самом деле.
— Предлагаю сделку, — будто кости кидает проговаривает Вихо.
— Никаких сделок, — слишком высокомерно отвечаю, а мысленно отгрызаю себе язык за необдуманные выпады.
— Эта сделка тебе понравится. Предлагаю свободу в обмен на медальон.
От удивления мои глаза расширяются, а по венам импульсами бьется кровь. Даю голову на отсечение, что вождь и без ответа понимает, что я согласна. Голову кружит от запаха долгожданной свободы, первым делом побегу в резервацию Мэкхьи покаюсь перед его семьей, а потом заживу припеваюче подальше от неадекватных диких существ в набедренных повязках. И никогда не будет в моем доме предмета кожи, ненавижу этот мерзкий запах. Понятно же почему.
— Гарантии? — нехотя спускаюсь с небес на землю.
— Духи мне свидетели, — поднимает руку взывая к небесам, — я вождь и словом дорожу. Каждый ветер, возвращается рано или поздно, и сносит с ног.
— В таком случае, как в цивилизованном мире будет достаточно рукопожатия. Только у меня вопрос.