Вдруг на меня накатывает ещё большая слабость. Я, как болванчик падаю на бок больно ударяясь головой.
— Амо, — начал было вырываться Мэкхья, но Точо посильнее прижал его к стене и что то неразборчивое рявкнув в лицо, после чего тот отвернулся.
В моих глазах застывают слёзы. Они как будто превращаются в желе, не давая видеть отвратительно лживое лицо мерзкого старика.
Кровь, будто перестает ходить по венам, все вокруг умедляется, становится тягучим и вязким.
Вождь присаживается рядом, обхватывает лицо обеими руками пытаясь заглянуть мне в глаза.
— Смотри на меня. Я хочу видеть, как умирает последняя женщина вашего поганого рода. Я потратил целую жизнь чтобы получить то, что и так по праву принадлежит мне. Он мой. Только мой, — тычет мне в нос медальон, — Я тот великой вождь, что должен носить его! Только со мной камень вождей раскроет свою мощь. И весь мир преклонится передо мной. Надеюсь твоя бабка видит, как корчится по ее вине любимая внучка.
Он поднимает голову вверх обращаясь куда то вдаль:
— Мискодит, она, судя по всему, ещё долго будет мучаться.
А потом он грубо хватает меня за подбородок и поясняет:
— Яд вызовет галлюцинации, а потом кровь сгустится и твоё маленькое одаренное сердечко лопнет.
То ли от яда, то ли от его слов меня прошибает в пот. Онемевшее тело начинает трястись, как в судорожном припадке.
— Амо… моя милая пчелка, ты пала жертвой по глупости своей бабушки. Но Глупость передаётся по наследству! К примеру, твоя мать. Она была слишком доверчивая. Ведь в мои планы не входило ее убивать, — он сделал наигранно сожалеющие глаза, — но проклятье с племени могла снять только бледнолицая шошонка. Я много лет сокрушался, думая, что это невозможно, что духи одурачили меня! Но когда понесла твоя мать, тем более от белого, чужака, — при упоминании о цвете кожи Вихо брезгливо морщится, — я вспомнил грешок твоей бабушки и благодаря выдающему уму сумел просчитать исход.
Тем временем, два индейца в недоумении слушают вождя, их явно ошарашила выданная порция информации.
— Мне кажется, я что то забыл….Как то все сумбурно получается. Ну да не важно! — он уверено развязывает тесемки роуча и тот падает на пол, — Я уже говорил, что шантажировал твою бабушку?… ну что расскажу о Вэноне. Племя бы разорвало девчонку.
Онемевший язык не даёт возможно выдавить и звука.
— Смешно правда, духи вдруг снизошли до нас и послали Маниту? — театрально разводит руками, — Такого уважения достойны только шошоны….. Но и мы свой кусочек солнца отхватили. А вскоре захватим и весь небосвод.
Он подождал с минуту и голос его прогремел, как нельзя отчётливо где то над ухом:
— Амо, я хочу чтобы ты поняла— твоя смерть, она не напрасна. Это во имя нашего племени, к которому ты по иронии судьбы, не имеешь никакого отношения. Но это плата. Плата за зло, несправедливость, скитания. Мой народ жил плохо, под презренным гнётом высшего мира. Но, вода камни точит.
— Ублюдок, — не выдержав плюет в его сторону Мэкхья, за что сходу получает по больной ноге и окончательно падает на колени.
— Ещё пару секунд и душа медальона станет моей. Талисман, уже моего племени! Вот твой новый дом, — поглаживает указательным пальцем медальон, — как печально, ты даже на тот свет не попадёшь, Амо. Ты будешь в заточении, словно джин в бутылке.
Вождь проходит к своим чертежам, книгам, расчетам. Скучающим взглядом обводит все вокруг.
— Годы стараний не напрасны…
— Когда-то дух Ветра отказал мне. Но я был терпелив и нашёл другой выход. Ум— драгоценный инструмент, — тарабанит пальцами по бумагам на столе, — медальон передавался по шошонским рукам больше сотни лет. Больше не будет.
Ты, моя милая, завершающий аккорд.
Все происходящее вдруг кажется вымыслом.
«Я правильно поняла, я даже умереть не смогу?»
Смерть не казалась такой страшной, пока я верила, что воссоединюсь с мамой и бабушкой, но теперь.
«Jibbi, onave» шепчу в голове.
Взываю к помощи духов, как учила бабушка.
«Jibbi,onave» молюсь и мысленно переношусь на край пропасти взывая ко всем существующим божествам тринадцати небес и девяти подземных миров.
В голове стучат ритуальные барабаны.
Бум. Бум. Бум.
Каждый удар переносит меня в середину мира, где свободно гуляет ветер.