Ева раздевалась быстро и нервно. Но и от этой картины у меня дух захватило! Вот она наконец-то сняла с себя это длиннющее платье. Я уже думал не раз, что она его носит только потому, что у неё какие-то проблемы с ногами. Но меня поджидал приятный сюрприз: её ноги были прекрасны — без малейшего изъяна. Они были длинными и прямыми. А ещё её кожа отливала молочной белизной. Когда она сняла с себя платье, то осталась в одном нижнем белье. Её грудь была такой полной, сочной, что мне стоило большого труда оставаться на месте. Когда же она стала снимать с себя и бельё, то я не выдержал и застонал. Нет, идея с подглядыванием была не самой лучшей.
Ева сняла с себя всё. Единственное, что на ней в это время оставалось — был какой-то медальон.
После этого она подошла к большому зеркалу и остановилась возле него. Так она стояла и смотрела на своё отражение в зеркале какое-то время. Она распустила косу и стала расчёсывать волосы. Ко мне она стояла спиной, поэтому какое-то время я не мог видеть её наготы из-за копны белоснежных волос, которые окутали её с головы до ног.
Я едва держал себя в руках. На меня с такой силой нахлынуло желание к этой девушке, что я что было силы ухватился за сук, да так, что костяшки пальцев занемели.
Мой разум подсказывал мне, чтобы я прекратил всё это. Чтобы я убирался отсюда и прекращал заниматься мазохизмом.
Но мои чувства к этой девушке не позволили мне этого сделать. И я продолжил своё наблюдение.
Постояв перед зеркалом несколько минут, она одела длинную ночную сорочку. Я разочарованно вздохнул. Но мне всё же немного полегчало.
После этого она накинула на голову платок и, потушив свет, включила ночную лампу.
После этого стала на колени перед иконой, которая висела на стене и стала молиться.
От увиденного я просто обалдел. Это было настолько неожиданным, что превзошло по силе своего воздействия даже предыдущие видения. Она молилась долго. Я же всё это время сидел и боялся даже пошевелиться.
Когда она закончила молитву и встала с колен, она подошла к окну и открыла его. От осознания того, что она совсем рядом, и того, что она может меня увидеть в любую минуту, я, казалось, перестал дышать.
Но она меня не заметила. Ева открыла окно и стояла возле него. Она глядела на звёздное небо. По её щекам…катились слёзы! Но почему? Внутри меня всё так и кричало. Я хотел выдать себя. Я хотел броситься к ней, чтобы утешить. Но я не сделал этого.
Она так постояла ещё немного и закрыла окно. После этого она выключила ночник и легла спать.
Я посидел на дереве ещё какое-то время и спустился вниз.
Домой я ехал в ещё более отвратительном настроении, чем сюда.
Глава 4
У неё есть другой
Тот день с самого своего начала выдался отвратительным. Просидев допоздна с друзьями в ночном клубе и влив в себя немалое количество спиртного, на утро я получил страшную головную боль. Будильник, разрезавший утреннюю тишину, я закинул в самый дальний угол комнаты. Полежав ещё немного, всё же решил вставать. Я вообще был жаворонком. Но в последнее время жизнь стала преподносить мне не очень приятные сюрпризы, поэтому и пробуждение за последний месяц не доставляло мне уже такой бодрости и радости, как прежде. Приняв душ и приведя себя в порядок, я спустился вниз. Мама уже хлопотала на кухне. Она позвала меня за стол. Мне же и смотреть на еду было тошно. Но зная характер своей матери, я согласился выпить чашку кофе.
Вышел на улицу. На дворе был ноябрь во всей его «красе». Грязно-серое небо. И дождь вперемешку со снегом. Жуткая погодка. Я завёл машину и отправился в универ.
Когда я подъехал и припарковал машину, то хотел уже выйти, но картина, представшая моим глазам, заставила меня передумать. Рядом остановилась уже знакомая мне машина, из которой вышла Ева. То, как она выходила, заставило моё сердце обливаться кровью: ей галантно открыл двери молодой мужчина. Он подал ей руку и помог выйти из машины. Когда же она уже твёрдо стояла на ногах, он поцеловал её руку и обнял, прижав к себе. Ева на миг растерялась (или мне это показалось?!). Но не оттолкнула его. Он же ей что-то сказал и, поцеловав в щёку, сел в машину и уехал.
Я сидел в машине и не хотел выходить. Настроение, которого не было и так, испортилось окончательно. Не знаю, как долго бы ещё я просидел так, но ко мне сел Эдик.
— Здорово! А ты чего здесь сидишь такой хмурый? — поздоровался со мной друг.
— Привет! Да так, кошмар один увидел, — ответил я ему, всё так же продолжая хмуриться.
— Ты про то, что Еву подвёз тот мужик?
— Да. А ты тоже это видел?
— Да я их уже давно вместе вижу.
— А что, они давно общаются?
— Откуда мне знать? Хотя они с самого начала сентября вот так появляются вместе.
— А кто он?
— Я не знаю.
— Мне нужно это выяснить.
— Зачем тебе всё это?! Брось ты заморачиваться с ней.
— Нет! Как ты ничего не понимаешь, Эдик? Я не могу оставить её!
— Только не говори мне, что ты в неё влюбился!
— А что если это так?
Друг посмотрел на меня так, как будто я сморозил какую-нибудь глупость.
— Ладно, проехали. Пошли уже на занятия.
После пар мы с другом отправились в кафе. К нам присоединился один наш знакомый — Егор. Мы заказали пиццу и пока ждали заказ, разговаривали. Егор был очень общительным парнем. Он без умолку болтал обо всём. Эдик же решил направить его энергию в нужное нам русло.
— Егор, вот скажи мне, что ты слышал о том, почему наш профессор философии вернулся в Россию? Что его в Израиле не устроило? — спросил друг.
— А вы разве не знаете? — с таким удивлением спросил у нас Егор, что мы с Эдиком невольно переглянулись, подумав, что вот как мы отстали от жизни.
— Нет, ничего мы не слышали об этом. Расскажешь? — всё так же невозмутимо спросил у него друг.
— Насколько я об этом знаю, они вернулись потому, что Ева должна здесь выйти замуж за будущего батюшку и стать его матушкой.
— Чего?! — то, что сказал только что Егор, подействовало на меня так, что я тут же подскочил, перевернув стол.
— Ты чего? — Егор только и успел отскочить в сторону от падающего стола.
— Радмир, тише. Успокойся! — пытался успокоить меня Эдик.
Я не хотел верить ни одному слову, услышанному о ней и о том, что она должна будет сделать в ближайшее время.