Пьеро деи Медичи согласился на все, хотя данные ему наказы не позволяли ничего подобного. Тогда Карл VIII велел ему сесть в седло и ехать впереди войск, дабы приступить к исполнению данных обещаний и для начала сдать четыре упомянутые крепости. Пьеро подчинился, и пришедшая из-за гор армия, ведомая наследником Козимо Старого, Отца отечества, и Лоренцо Великолепного, начала свое триумфальный поход сквозь Тоскану.
Но, прибыв в Лукку, Пьеро деи Медичи узнал, что трусливые уступки, сделанные им королю Франции, вызвали страшное негодование против него во Флоренции, и потому он попросил у Карла VIII разрешения прибыть туда ранее него, выставив в качестве предлога для своего отъезда необходимость на месте решить все вопросы, связанные с обещанной ссудой в двести тысяч флоринов.
Поскольку Карл уже овладел всеми городами и крепостями, какие ему были нужны, он не увидел никаких препятствий к тому, чтобы позволить уехать человеку, выказавшему себя столь преданным делу Франции, и, прощаясь с Пьеро, предупредил его, что через два-три дня он и сам будет во Флоренции. Пьеро уехал из Лукки около четырех часов пополудни, ночью прибыл во Флоренцию и, никем не узнанный, добрался до своего дворца на Виа Ларга.
На следующее утро, 9 ноября, посовещавшись перед этим ночью со своими родственниками и друзьями, которых он застал весьма обескураженными, Пьеро решил предпринять последнюю попытку и направился прямо ко дворцу Синьории. Но, придя на площадь Палаццо Веккьо, он обнаружил, что дворец заперт, и увидел гонфалоньера Якопо Нерли, который поджидал его, дабы объявить ему, что дальше идти нельзя, и, в поддержку сказанного, указал на Луку Корсини, одного из приоров, с мечом в руке стоявшего у дверей: то было откровенное противодействие власти Медичи.
Пьеро удалился, не произнеся ни слова, не прибегнув ни к просьбам, ни к угрозам, словно ребенок, которому приказали и который повиновался; он вернулся к себе и написал Паоло Орсини, на сестре которого был женат, письмо, требуя, чтобы тот со своими латниками пришел к нему на выручку. Письмо было перехвачено, Синьория увидела в нем попытку мятежа, но, к счастью для Пьеро, приказала прилюдно огласить его, призвав граждан к оружию. Оповещенный таким образом о том, что происходит, Орсини поспешил на помощь зятю, поместил его вместе с Джулиано посреди своих латников и сумел добраться до ворот Сан Галло, в то время как кардинал Джованни, ставший впоследствии папой под именем Лев X и более воинственный, чем его братья, решил сделать последнее усилие и попытался собрать своих сторонников призывом «Palle! Palle!» — боевым кличем семейства Медичи. Однако этот клич, столь магический во времена Козимо Старого и Лоренцо Великолепного, уже утратил всю свою власть.
Вступив на улицу Кальцайоли, воинственный кардинал увидел, что она перегорожена толпой, и угрозы и ропот собравшихся горожан дали ему знать, что дальше идти опасно. Так что он удалился, но толпа, верная своей привычке преследовать беглецов, бросилась за ним в погоню. Благодаря резвости своей лошади Джованни уходил от преследователей, как вдруг в конце улицы увидел другую вооруженную толпу, которая неминуемо должна была задержать его. Он спрыгнул с лошади и бросился в какой-то дом, дверь которого стояла распахнутой. По счастью, дом этот сообщался с францисканским монастырем; один из монахов одолжил беглецу свою рясу, и кардинал, укрывшись под этим неприметным одеянием, сумел выбраться из города, после чего, следуя указаниям крестьян, в Апеннинах догнал своих братьев.
В тот же день Медичи нарекли предателями отечества: был издан особый указ с целью объявить их бунтовщиками, изъять в казну их имущество и посулить пять тысяч дукатов любому, кто приведет их живыми, и две тысячи тому, кто принесет их головы. Все семьи, изгнанные после возвращения Козимо Старого в 1434 году и заговора Пацци в 1478 году, получили право вернуться во Флоренцию, а Джованни и Лоренцо деи Медичи, сыновья Пьерфранческо и родственники беглецов, не желая более иметь ничего общего с семьей, стремившейся к тирании, отреклись от имени Медичи, взяв себе имя Пополани, а заодно отказались от их герба с шестью шарами на золотом поле, расположенными в порядке один, два, два, один, из которых пять червленые, а верхний — лазоревый с тремя геральдическими лилиями, и приняли герб гвельфов — серебряный крест на червленом поле.