Меры, направленные на то, чтобы выжать деньги из немногих сохранившихся прибыльных отраслей экономики, привели лишь к ее дальнейшей стагнации. Купцам продавалось монопольное право на продажу основных продуктов, таких как соль, мука, оливковое масло, но при этом оптовым торговцам разрешалось покупать так называемые «освобождения», которые обеспечивали некоторую защиту от монополии. Тем не менее подобные монополии были для них весьма тягостны. Взять хотя бы монополию на торговлю солью: незаконная добыча соли, например, выпаривание ее из рыбного рассола, считалась одним из крупных нарушений закона.
Мелкая торговля и ремесленные работы, на чем всегда держалась экономика великого герцогства, пришли в упадок, а пахотные земли в деревнях превратились в пустошь. Достоверной статистики нет, но, судя по многим признакам, население Тосканы за долгие года правления Козимо III уменьшилось более чем на сорок процентов. Гилберт Вернет, епископ Солсберийский, путешествовавший по Италии в 1685 году, отмечает: «Тоскана кажется настолько опустевшей, что трудно поверить, будто едешь по стране, где некогда было так оживленно, где прогремело столько войн».
Козимо III тоже наверняка наблюдал подобные картины, ведь и он много путешествовал по Тоскане, хотя и не с целью изучения состояния дел в великом герцогстве. Козимо III верил в целительную силу поездок по заброшенным захоронениям, разбросанным по разным местам Тосканы, а в дни, свободные от этих душеспасительных путешествий, часами выстаивал на коленях в своей личной, тускло освещенной часовне палаццо Питти.
Не только поваров рассылал Козимо с различными поручениями в Европу; рассылал он по континенту и людей в поисках всякого рода реликвий. На их приобретение шли деньги из неуклонно тощавшей государственной казны. А когда ее возможности вовсе были исчерпаны, Козимо III начал подбираться к семейным накоплениям Медичи. Приобретение дорогостоящего церковного антиквариата, многие из предметов которого оказались излишними в протестантских странах, можно рассматривать как прощальный жест Медичи-покровителей искусств, хотя следует признать, что и дома эта деятельность иссякла не до конца. Козимо III находил удовольствие в прямой поддержке любимого художника, сицилийца Гаэтано Замбо, лепившего из воска чрезвычайно жизнеподобные фигуры грешников, мучающихся в аду, святых, подвергающихся самым страшным испытаниям, наконец, ужасных, поражающих воображение жертв чумы. Последним нашлось бы место в собранной Козимо коллекции рисунков, изображающих самые разнообразные природные вывихи, вроде телят и собак о двух головах, горбатых карликов, а также всевозможные экзотические существа; примыкали к этим рисункам и медицинские изображения всяких болезней. Эти последние подпитывали его увеличивающуюся склонность к ипохондрии, которую Козимо III лелеял также с помощью необычных медицинских средств и загадочных эликсиров. К счастью, все это не оказывало никакого воздействия на его физическое здоровье, остававшееся на удивление крепким, особенно если иметь в виду тучность великого герцога и как раз весьма нездоровый образ жизни; а вот душевное его состояние, как говорят, оставляло желать лучшего, его все больше и больше преследовал страх смерти.
Более двух с половиной столетий понадобилось Медичи, чтобы дойти до такого плачевного положения. Достаточно сравнить его с временами знаменитого тезки Козимо III — Козимо Pater Patriae. Да, этого первого из семьи Медичи правителя Флоренции мучила тяжелая, изнурительная болезнь, да, он жил в страхе перед адским пламенем, которое ожидает его за нарушение библейского запрета на ростовщичество. Однако же испытываемый им страх смерти и проклятия породил церкви и приюты, библиотеки — эти центры античного знания, он, этот страх, способствовал появлению первых носителей гуманистического учения и художественных шедевров раннего Ренессанса.