Мне было двадцать лет, и я изучала психологию в экспериментальном университете, который был создан для студентов после французской революции и последовавшей за ней реформой мая 1968 года. Студенческие протесты и забастовка преподавателей продолжались неделями, лишая меня возможности продолжать учебу. В то время многие молодые европейцы покидали свои дома, чтобы исследовать Северную Африку, Азию, Индию, Центральную и Южную Америку. Я и мой друг, вдохновленные и гонимые любопытством, при этом не имея за спиной места, куда можно было бы вернуться, так же решили отправиться путешествовать по миру. Мы устроились на несколько месяцев работать на почте, чтобы накопить денег на поездку по Америке.
Мы купили билеты в один конец до Нью-Йорка и девять месяцев путешествовали автостопом по Северной, Центральной и Южной Америке, радуясь знакомству с новыми краями и культурами. К весне мы прибыли в Боливию, в Тарабуко, маленькую андскую деревушку в горной долине на высоте 11 000 футов над уровнем моря. Городок был скромным, вдоль улиц стояли низкие простые глинобитные дома. Большая часть дорог была грязной, и вечерние ветры с гор поднимали клубы пыли над рыночными прилавками. Мужчины и женщины ходили в традиционных тканых одеждах: разноцветных полосатых пончо и головных уборах, напоминающих Испанию шестнадцатого века. В часы работы рынка все собирались продавать свои продукты на мощеной булыжником площади, часто проходя несколько километров от своих семейных ферм в своих разноцветных нарядах. Я быстро влюбилась в бескрайние холмы, теплую погоду и дружелюбный народ Ямпара с его флейтами и музыкой чаранго.
Мы были одними из немногих туристов в городе и сняли на пару месяцев комнату в доме у местной семьи. Люди на рынке вскоре начали узнавать меня, когда я покупала несколько помидоров или дюжину яиц. По утрам я встречалась с женщинами на площади, и они учили меня плести. Их родной диалект был мне непонятен, поэтому мы просто обменивались несколькими словами по-испански и улыбались друг другу. Они заплетали мне косы и хихикали между собой, когда бисерный головной убор, который они пытались удержать на моей голове, падал. Они похвалили длинную юбку, которую я сама сшила из африканской ткани. Я осознавала культурные различия и контраст между нами, с моим европейским происхождением и образованием, моей необычной внешностью и манерами, и я старалась быть вежливой, делая все возможное, чтобы не проявить неуважение к особенностям их культуры.
Через неделю нашего пребывания, обедая в местной кантине, мы подружились с Рене, молодым человеком местного боливийского и испанского происхождения. Он был высокий, с волнистыми волосами, похожий на Че Гевару, учился в университете в Лас-Пальмас и приехал домой на каникулы, чтобы навестить свою семью. Однажды Рене пригласил нас в однодневный поход, чтобы посетить сезонный ритуал помола киноа, который Ямпара проводили на холмах, окружающих сельскую местность. Он предложил нам съесть немного кактуса Сан-Педро в качестве более глубокого введения в туземную традицию, и мы согласились, хотя ни один из нас не принимал раньше такое мощное вещество, изменяющее сознание, и абсолютно не предполагал, что такой опыт может за собой повлечь.
В Андских горах Южной Америки кактус Сан-Педро (Echinopsis pachanoi) почитается уже более 3000 лет как таинство, способное вызывать расширенные состояния сознания с помощью содержащегося под его корой мескалина. Коренные народы Анд используют кактус Сан-Педро для входа в необычные состояния сознания, чтобы получить доступ к знаниям об исцелении и духовных практиках, а также для поддержания своих отношений с природным миром.
Как только мы выехали из города, Рене дал нам по дюжине маленьких шариков коричневатой пасты, чтобы мы проглотили их вместе с водой. Через два часа после начала похода я заметила, что дышу глубоко и легко, несмотря на высоту. Мое тело чувствовало себя сильным и жизнерадостным, и поход казался легким. Все вокруг меня стало ярким и живым от цвета. Трава казалась более густой, земля под ногами - более твердой. Небо было так близко, что казалось, будто меня окутывает лазурно-голубой плащ. Воздух был чист, и вид открывался необъятный. Для моего расширенного сознания горы казались живыми существами. Я чувствовала их присутствие. Их связь со мной была так же очевидна, как их круглые вершины и подвижные формы. Они встретили мой любопытный взгляд, как бы говоря: "мы знаем, что ты видишь нас".