В истории культуры, да и в самой медицине, было много «ренессансов». Разве не возрождением мусульманской медицины была арабская схоластика Запада? Во всяком случае, то, к чему стремился Гален, было в значительной степени возрождением медицины Гиппократа, и ренессансом же галенизма явилось то, что создал ислам в 9-12 веках. И то, что на Западе называют теперь каролингским ренессансом, представляется по сравнению с этим гораздо более скромным явлением, и не только в отношении медицины. Что касается деятельности Салернской школы, то едва ли она была ясно обдуманным ренессансом классической медицины, как это принято было обычно изображать.
Ну, а «Ренессанс медицины 15-го века», ренессанс kat’exochen? Было ли возможно, наравне с ренессансом древнего искусства, литературы, стиля и прочего, возрождение и античной медицины? Было ли оно действительно желательно или нужно, хотя бы в смысле неогаленизма? Возможно ли вообще допустить возрождение такой древней науки, как медицина, в связи с находкой литературных источников одно-двухтысячелетней давности? Возможно, что так, но нужно принять во внимание и перемены, происшедшие (102/103) в стране, которая обрела эти источники. И в этом отношении положение Италии и Запада было в 15-м столетии совершенно особенным. Там имелась значительная собственная работа, сделанная в течение большого промежутка времени, — работа, представляющая собой исчерпывающую разработку возрождающейся науки и искусства в совершенно другой общекультурной связи; литература обновленной науки была при этом в неожиданно большом для 15-го века количестве.
13-й и 14-й века, действительно, смотрели на великую древнюю греческую медицину через очки арабизма; но как раз арабы знали эту медицину с такою исчерпывающей полнотою, какую едва ли могли бы дать даже самые удачные находки рукописей. И если схоластической философии 13-го столетия удалось через все наслоения повторных переводов и комментариев, даже сквозь аверроизм, добраться до истинного Аристотеля, то разве было невозможно проделать то же самое в медицине с Гиппократом, Галеном и даже с Павлом? Ведь здесь в сущности нужно было дойти до фактического содержания, оставляя на втором плане форму. Идем же мы и теперь еще во многих случаях тем же самым путем, каким шел ломбардиец Гергард в 1170 году, и признаем Галеновыми те арабские рукописи, для которых, как например, для 7-ми последних томов анатомического «Encheiresen», исчезла всякая надежда на нахождение греческого подлинника.
Едва ли слишком много выиграла практика и теория медицины в 15-м и 16-м столетиях, когда стало возможным читать некоторые трактаты Галена по-гречески, известные до тех пор лишь в переводе на арабский. Не был ли дух Греции слишком тесно связан с формой, даже и во врачебной науки? Безусловно, улучшение формы и стиля нанесло большой ущерб схоластической медицине, вызвав в ней полный переворот.[1] Не представлял ли в этом отношении Гален со своей чрезмерной растянутостью значительный прогресс по сравнению со словообильным Ибн Сина? Несомненно, что гораздо более важное значение имело в этом отношении открытие оригиналов «Corpus Hippocraticum» и трудов других греческих врачей, как Аретайя, Руфа, Александра и особенно Павла. Но самым важным пожалуй, было извлечение забытых (103/104) трудов Корн. Цельза, так как число врачей, которые владели бы греческим языком настолько, чтобы вполне усвоить найденные рукописи и извлечь из них пользу, оставалось незначительным, и большинство, как и раньше, продолжало пользоваться переводами.
Во всех изданиях и переводах особенно выделялись получившие гуманистическое образование немецкие врачи, прилежно сотрудничавшие в больших итальянских полных изданиях; по обе стороны Альп это были лучшие филологи в полном смысле слова. Но и их деятельность могла иметь лишь очень скромное значение для целей истинной реформы врачебной науки, которая все-таки должна была в конце концов вылиться в истинное возрождение античной медицины и в возврат к врачебному духу времени расцвета Александрии. При этом нельзя обойти молчанием опасность, которая вследствие слишком усердного обновления в духе греческой медицины могла грозить всему тому, что было достигнуто в средние века на Западе и рисковало теперь совершенно незаслуженно потерять всякую ценность.
1
Если варварство стиля действительно заключается в недостаточном соответствии формы и содержания, в спешном построении фраз, неподходивших друг к другу, в недостатке чувства языка и стиля, то как раз гуманисты нередко писали и говорили еще более варварским языком, чем средневековая схоластика.