Возрождение индуктивного метода в медицине
Вновь начавшееся изучение уцелевших античных естественнонаучных работ вызвало не только удовлетворение, но также и критику. Не пропала даром усердная работа грека Теодора Газы над латинским переводом неудовлетворительной греческой рукописи обоих сочинений Теофраста «Historia» и «Causae plantarum», при которой он постоянно пользовался естественной историей Плиния, напечатанной свыше 12 раз в первое полустолетие существования книгопечатания. Перевод Газы этих обоих сочинений Теофраста, как уже сказано, был напечатан в 1483 году, через 5 лет после его смерти в Тревизе. Венецианец Ермолао Барбаро (1454—1493) произвел простую филологическую работу, очистив от тысячи ошибок, на основании тщательного изучения рукописей, сохранившийся текст Плиния; в сущность же работы Плиния его «Castigationes Plinianae» едва ли вникали. Совершенно иначе поступил работавший одновременно с ним Леоничено. Он родился в 1428 г. в Виченце и умер в 1524 г. после 60-летней профессуры в Ферраре. С 1492 года он выпустил 4 тома «De Plinii et aliorum in medicina erroribus», из которых второй он посвятил успевшему умереть за это время Ермолао Барбаро. В них он обнаруживает многочисленные ошибки не только у Авиценны, Серапиона, Симона «Januensis» и Матеуса Сильватикуса, но и у самого Плиния, причем он не только ссылается на Теофраста и Диоскурида, авторитет которых он признает, но и опирается на свои собственные наблюдения природы — это является знаменательным: Леоничено поэтому стоит уже на пороге реформы.
Ученик и последователь Николо Леоничено, Джованни Манарди (1463—1536) в Ферраре обладал некоторыми по- (113/114)
Рис. 36. А — Galium и герань из Венского Неаполитанского кодекса Диоскурида (7-е столетие),
В — мак из Венского псевдо-Апулея (после 1200 г.),
С — ромашка из «Гербария, напечатанного в Майнце» (1484 г.). (114/115)
знаниями в ботанике, и его занятия с лекарственными растениями по «Mesuё» имеют известную ценность в качестве пояснений к нему. Все же лишь очень медленно исчезало предубеждение, что древними в ботанике, как и в других науках, были исчерпаны во всей полноте богатства растительного мира, и лишь мало-помалу исследователи освободились от стремления при всех поездках и даже при изучении растений Индии и Америки находить исключительно уже известные древним виды (см. развитие изображения растений от поздней античности до начала 16-го столетия, рис. 36 и 37).
Рис. 37. Этюды цветов Леонардо да Винчи.
Немецкие ботаники исследовали самым методичным и основательным образом всю флору своей страны, и вместе с самым тщательным описанием растений в Германии дали художественное изображение их на дереве с натуры; причем в этом отношении немцы превзошли все остальные страны, в том числе Италию и Францию. В этой работе большое участие принимали Нидерланды. К основателям научной ботаники, занимавшейся не только лекарственными растениями, принадлежали немецкие «отцы ботаники», все врачи, которых здесь можно назвать только по именам: искусный в рисовании Отто Брунфельс (сконч. 1534 г.) выдающийся своими описаниями Иеронимус Бок (1498—1566) и Леонард Фукс (1501—1566), великолепно рисовавший и мало уступавший Боку в своих описаниях в немецких изданиях, но превосходящий его своею ученостью. Валерий Кордус (1515—1544), рано достигший ученой зрелости, в своих мастерских описаниях является образцом точности и наглядности. О ботаническом труде Конрада Геснера, универсального естествоиспытателя и врача (1516—1565), мы можем только догадываться по лишь частично опубликованным небольшим, хотя и превосходным рисункам. При поддержке первоклассного издателя Плантина в Антверпене, трое нидерландцев, связанных между собой дружбой: Ремберт Доденс (1517—1585), Шарль де л’Эклюз (1526—1609) и Матвей де л’Обель (Lobelius, 1538—1616) сумели создать нечто (115/116) выдающееся, каждый в своем роде; сводку произведений всех своих предшественников дал Жак Далешамп из Лиона (1513—1588). Заслуживает упоминания также и работа Пьер-Андреа Маттиоли (1501—1577) над комментарием к Диоскуриду, несмотря на некоторые ее недостатки.
В этой разработке ботанических данных мы должны видеть индуктивное стремление Ренессанса, которое в конце концов, хотя только в 17 столетии, при все большем распространении эмпирического познания природы, нанесло смертельный удар схоластике. Но не одна ботаника занимала умы исследователей и прогрессивно развивалась в 16-м веке.
Появились новые болезни, так по крайней мере думали тогда, принимая в большинстве случаев за них те заболевания, которых нельзя было найти в сочинениях древних врачей, или те, которые давно не наблюдались; так, в начале 90-х годов 15 века появились менингит, дифтерия с кожными высыпаниями и др. Спустя несколько лет в Германии и Верхней Италии заставил много о себе говорить сифилис, который во Франции давно уже повсюду привыкли отличать от других хронических инфекционных болезней. Большая литература, возникшая по этому вопросу и напоминающая времена «черной смерти», легче расходилась, благодаря книгопечатанию, причем на этот раз ее распространение ограничилось исключительно Германией и Италией. С тех пор, благодаря литературному спору, это новое знание не погибало уже; оно начало прокладывать себе путь в первой половине 14 столетия. Но то, что этому новому учению противопоставлялось гуманистическим лагерем Феррары, было жалким шагом назад. Леоничено пытался представить люэс, как сезонную болезнь, описанную давно Гиппократом, хотя в литературе классической древности и ислама не имеется никаких указаний по этому поводу. Сказка о том, что эта болезнь могла быть занесена матросами Колумба из Америки, появилась лишь через много десятилетий после этого. В 1529 году большую часть Европы охватила пандемия заразной болезни, распространившейся еще в 1485 и 1508 годах в Англии, — потливости, «Sudor anglicus». Эта болезнь не вызывала споров благодаря своему главному симптому; позже она еще раз появилась в Англии и вызвала появление обширной литературы, главным образом в Германии, которая вообще усердно начала за последние полтора столетия принимать участие в общей научной жизни.