Рис. 49. Габриель Фаллоппиа (астрологические небесные схемы служат, очевидно, в качестве украшений).
(причем многое предвосхитил у Беллини), зубами, слуховым органом, в котором имя его осталось увековеченным, и отдельными частями венозной системы. Свои труды он снабдил отличными рисунками. Большой труд с общими таблицами по анатомии был уже закончен, когда он скончался, но напечатан он был лишь через полтора столетия Ланцизием по оставшимся доскам с таблицами (1714 г.) Евстахий сделал также заслуживающие внимания некоторые патологоанатомические наблюдения. Из других более значительных итальянских анатомов 16 столетия нужно еще назвать Джованни Филиппо Инграссиа (1510—1580), Джулио Чезаре Аранцио (1530—1589), Леонардо Боталло (род. в 1530 г.), Констанцо Варолио (1543—1575) и, наконец, Фабричи д’Аквапенденте (1537—1619), не сделавшего (138/139) открытий, но подробно описавшего и графически представившего венозные клапаны; главные заслуги его относятся к области эмбриологии.
Рис. 50. Михаэль Сереет.
Если поставить теперь вопрос, как велико было влияние на успешное развитие медицины всей этой массы нового материала анатомических открытий, особенно гигантской работы Везалия, то ответом будет: это влияние было удручающе ничтожно! Даже на находящуюся в такой зависимости от анатомии хирургию это бесконечное развитие, это поистине основание анатомической науки не произвело никакого решающего влияния. В дни схоластики хирургия делила часть анатомии. Прямое могучее влияние на общий прогресс медицины разделила, по-видимому, только биология, а также физиология и клиника в широком смысле этого слова. (139/140)
Рис. 51. Таблица нервов по Евстахию. (140/141)
Рис. 52. Слуховые косточки, по Евстахию.
В хирургии 14-й век принес Италии исключительно компиляции и комментарии к Галену и арабам. Хирургическое воодушевление 13-го столетия совершенно угасло. Хирургическая ученость в итальянских университетах, также и в 15-м столетии, продолжала существовать, и можно насчитать нескольких человек, которые были и практикующими хирургами, настоящими операторами, и занимались также литературой. К ним принадлежат Пьетро д’Аргеллата (сконч. 1423) в Болонье, широко пользовавшийся Гюи и особенно охотно производивший резекцию костей, и Леонардо де Бертапалья в Падуе (сконч. 1460), который составил свое хирургическое сочинение, как комментарий к соответствующей главе Авиценны. Некоторое хирургическое понимание видно в дополнениях к девятой книге Рази к Мансуру Джованни д’Арколе (сконч. 1458), в то время как Джованни Виго из Рапалло (живший приблизительно в 1460—1520 г.г.) был лишь практиком-хирургом, сделавшим карьеру как папский лейб-хирург. Его учебник, законченный в 1517 г., нашел, правда, самое широкое распространение, но заслужил его лишь в очень малой степени. Это — простая компиляция, не давшая абсолютно ничего для прогресса медицины. От его дельного отца Батиста да Рапалло, который был способным оператором, особенно опытным в производстве камнесечения, сыну не передалось ничего; он производит впечатление, как будто бы его высокое положение вскружило ему голову и поэтому он стыдился своего ремесла оператора. Очень вредное влияние оказало защищавшееся им воззрение на ядовитость огнестрельных ран и производившееся поэтому варварское лечение их прижиганием раскаленным железом и кипящим маслом.
Происходивший из умбрийского центра специалистов по камнесечению и грыжесечению Джакопо да Норча (сконч. 1510) приобрел в это время большую славу, которую он разделял с Джованни де Романис, благодаря новому методу камнесечения; этот метод в Риме в 1522 году был опубликован в «Libellus aureus de lapide a vesica per incisionem extrahendo» известным, как ученик Виго, Мариано Сантода Барлетта (1489 до приблизительно 1550). Этот «марианский» способ камнесечения с помощью «большого аппарата» представляет значительный прогресс; Джованни де Романис работал в Риме вместе с Мариано и, вероятно, Мариано у него научился этому методу. (141/142)
Рис. 53. Один из рисунков венных клапанов Джироламо д’Аквапенденте.
Введенное Джованни Виго выжигание огнестрельных ран было еще более укреплено его преемником в Риме южным итальянцем Альфонзо Ферри (около 1500 — 1560); предложенные им пулевые пинцеты и лечение стриктур мочеиспускательного канала с помощью зондов нашли широкое распространение. Бартоломео Маджи учил, что огнестрельные ранения суть простые незараженные ушибленные раны и лечил их согласно этому положению, как доказано, уже в 1544 году, но опубликовал об этом лишь в 1552 году. Названный уже выше в числе анатомов Леонардо Боталло выступил на стороне Маджи в своем ценном сочинении об огнестрельных ранениях (Vulnera sclopetorum) в 1560 году. Первое упоминание об огнестрельных ранениях встречается у немецких хирургов в начале 15 века, и ни один из них, кажется, не был сторонником ужасного метода выжигания ран. Насколько нам известно, все (Иоганн фон Берне, Генрих фон Пфальцпеунт 1460, Иеронимус Бруншвиг, Ганс фон Герсдорф) высказывались за более умеренное лечение. Во Франции, напротив, следовали итальянскому методу выжигания до тех пор, пока один из величайших хирургических гениев всех времен из случайного наблюдения не сделал правильных выводов и не покончил с этим дьявольским средством. Равным образом Парацельс не хотел ничего знать о выжигании огнестрельных ран; его стремление к prima intentio, к простому чистому содержанию раны и устранению всякой раневой инфекции звучит как бы предвидением учения Земмельвейса-Листера. Настоящим хирургом Гогенхейма (142/143) считать нельзя, но таковым несомненно был разделявший его взгляды на лечение ран способный цюрихский ученый Феликс Виртц (1510 до прибл. 1580), самый выдающийся хирург немецкого происхождения того времени, который, впрочем, насколько можно судить по его книге (1536), не отваживался на крупные операции. Хирургами от рождения, хирургами божьего милостью были два великий француза, Пьер Франко и Амбруаз Парэ.