К нему подходят слова Цветаевой: “Пушкин, любя, презирал, дружа – чтил”. Давид был так преданно привязан к своему другу (обожая уже не того, ради которого он пошёл в колонию, а нового, выделенного им из множества друзей), что готов был избить любого, кто посмел бы его задеть. Явный сексуальный момент в этой любви всегда отсутствовал. Потеряв друга, умершего очень молодым, Давид на протяжении десятков лет верен его памяти; он материально помогает его вдове и сыну, отмечает все даты, связанные с ним.
Давид никогда не был гомофобом. Среди его близких друзей есть и гомосексуал. Делая вид, что не ведает о характере его половой ориентации, он, тем не менее, не упускает возможности поймать приятеля на какой-нибудь гомосексуальной оговорке, как бы в шутку уличая его в “скрытой голубизне”. При всём том, человек, позволивший себе однажды гомофобный выпад в адрес “голубого” друга Давида, тут же в этом горько раскаялся. Словом, налицо сильная половая конституция, юношеская гиперсексуальность, отсутствие гомофобии и при этом неспособность не только к систематической заместительной гомосексуальности, но даже к однократному акту, весьма желательному по соображениям престижа.
Точно такие же инстинктивные половые предпочтения (только с иным полюсом влечения) обнаруживаются у большинства “ядерных” гомосексуалов, занимающих крайнюю позицию “6” по шкале Кинси. Женщины не привлекают их с самого детства. Многие из них никакими стараниями не могут вызвать у себя эрекцию, находясь в постели с представительницей прекрасного пола. Временами их эмоции, связанные с эротическими оценками, приобретают комичный оттенок. Так, по рассказам моих пациентов, они, приходя в восторг при виде незнакомого изящного юноши спортивного типа, испытывали мгновенную перемену в чувствах, когда убеждались, приблизившись, что перед ними девушка. Или вот характерная запись из дневника девятиклассника, тщетно борющегося со своими гомосексуальными чувствами: “Опять не мог оторвать глаз от красивого парня в трамвае. Стараюсь глядеть на девушек или на пейзаж за окном, но всё бесполезно!”
В свою очередь, нечто подобное, но с обратным знаком, присуще и “ядерным” гетеросексуалам. Красивый гетеросексуальный юноша из романа Томаса Манна (1960), отвергший любовь весьма уважаемого им лорда, у наиболее последовательных поклонников женщин вызывает крайнюю неприязнь. Писатель объясняет это так: “Мужчины, которых волнуют только женщины, ощущают своего рода обиду, когда чувственно привлекательное предстаёт перед ними в мужском обличье, и это, надо думать, объясняется тем, что границу между чувственностью общего характера и чувственностью в более узком её значении провести очень нелегко, природа же такого человека всеми силами противится воздействию этого второго значения и связанных с ним ассоциаций, отчего на его лице и появляются подобные рефлекторные гримасы (отвращения. – М. Б.)”.
То, что сексуальная ориентация у “ядерных” гомо- и гетеросексуалов имеет врождённый инстинктивный характер, подтверждается существованием половых центров, формирующихся в зависимости от уровня гормонов в критическом периоде половой дифференциации мозга зародыша и определяющих тип половой ориентации. Об этом свидетельствуют и открытые Хеймером “ гены гомосексуальности ” . Заметим, что тип половой конституции мало влияет на выбор активной или пассивной роли в однополых связях. Сильная половая конституция определяет, скорее, неутомимость партнёра, как в той, так и в другой роли.
Поскольку “ядерная” гомосексуальность формируется в процессе внутриутробного развития, возникает предположение о возможности особых врождённых телесных и поведенческих признаков, характерных именно для геев. Насколько оно верно?
Как он догадался, что я “голубой”?!
Разумеется, какие-либо внешние признаки, позволяющие безошибочно установить чью-то гомосексуальность, не существуют. Геи могут быть похожими друг на друга, не более чем болонка на сенбернара. Суровый средневековый рыцарь-тамплиер и нежный танцор Вацлав Нижинский, которых в равной мере привлекали мужчины, а женское тело оставляло равнодушными, имеют мало общего между собой и в манерах поведения, и в строении тела, и в образе мыслей. И всё же, некоторые особенности манер, облика, тембра голоса, походки, способов реагирования, присутствуют у части гомосексуалов “ядерного” типа чаще, чем у представителей гетеросексуального большинства.
Расскажу об эпизоде, относящемся к ранней юности одного моего пациента. В 16 лет Слава ничего не знал о гомосексуальности и тем более не подозревал о том, что и сам принадлежит к сексуальному меньшинству. Однажды, счастливый в связи с покупкой замечательных кроссовок, он зашёл в общественный туалет. Там юноша привлёк внимание парня, который самым странным образом стал крутиться вокруг него, пока тот мочился, а потом долго ещё шёл следом за ним по улице. Мой будущий пациент был уверен, что тот покушался на коробку с кроссовками, зажатую под мышкой. Лишь спустя несколько лет он понял, наконец, истинную мотивацию поведения своего “преследователя”.
Что же выдало гомосексуальную сущность Славы?
Задав такой вопрос, мы вступаем на шаткую почву.
Надёжным признаком может послужить неподдельный интерес парня к случайно встреченному прохожему, особенно если его оценивающий взгляд, обойдя всё тело, упрётся в область гениталий. (Из этого вовсе не следует, что гомосексуалы именно так находят любовников, хотя подобные встречи порой приводят и к любовной интрижке). Слава, действительно, вполне мог заинтересовано смотреть на член своего соседа по писсуару, даже не отдавая себе в том отчёта (сработал врождённый механизм, свойственный “ядерной” гомосексуальности). Но его поведение не вписывалось в рамки типичного ритуала выбора партнёра, присущего геям. Для этого необходим соответствующий опыт, а его у Славы не было.
Может, он обращал на себя внимание особым контрастным сочетанием мужских и женских черт, что, по мнению многих, свойственно гомосексуалам, составляя секрет их привлекательности? Герой одной из новелл китайского писателя Пу Сунлина – “юноша, яркой красотой своей превосходящий любую женщину. <…> Он был нежен, словно теремная девушка. Как только речь переходила на вольные шутки, его сейчас же охватывал стыд, и он отворачивался лицом к стене”. При всём том, юноша оказался способен на решительное и твёрдое мужское поведение. Когда влюблённый в него молодой человек, “положив руку на бёдра, стал его похотливо обнимать, усердно прося его об интимном сближении, юноша вскипел гневом:
– Я считал вас, – сказал он, – тонким, просвещённым учёным. Вот отчего я так к вам и льну... А это делать – значит считать меня скотиной и по скотски меня любить” (Пу Сунлин, 1970).
Немецкий писатель Томас Манн согласен с китайцем, верно угадавшим гомосексуальность “нежного красавца Хуана” по сочетанию мужественности и женственности. Манн (1987) полагает, что в юности гомосексуалы наделены особенным обаянием. “Семнадцатилетний юноша красив не своей совершенной мужественностью. Красив он, однако, вовсе и не своей практически ненужной женственностью, – это мало кого привлекло бы. Но нужно признать, что красота как обаяние молодости всегда чуть-чуть тяготеет к женственности – и внешне, и внутренне; это объясняется её сущностью, нежным её отношением к миру и мира к ней и отражается в её улыбке. <…> В семнадцать лет можно быть красивее, чем мужчина и женщина, красивым и так и этак, на все лады, красивым и прекрасным на удивленье и загляденье мужчинам и женщинам. Семнадцатилетний юноша являет восхищённым взорам такие стройные ноги и узкие бёдра, такую ладную грудь, такую золотисто-смуглую кожу, что его полубожественная осанка и поступь и его сложение обязательно сочетают в себе силу и нежность” .
Такое лукавое описание “миловидного сына Рахили” понадобилось Манну, чтобы объяснить упорство, с каким библейский Иосиф отвергал сексуальные домогательства влюблённой в него супруги египетского вельможи. Так что, по Томасу Манну, непорочность, приведшая в темницу оклеветанного Иосифа, отчасти объясняется его нереализованной гомосексуальностью. Что ж, писатель может позволить себе любую вольность.